Развод. Я тобой одержим - Марта Заозерная

казалось, что я переросла неуверенность и ту гору комплексов, что когда-то копились во мне с каждым годом, проведенным в интернате. Большой-большой айсберг, который сверху подтаял, но под водой глыбы льда так и остались.

Я не считаю себя хуже кого-то, но и слушать о своей никчемности не хочу. А по Наталье Викторовне видно, что вот-вот взорвется.

– Не начинай, мам, – предостерегающе просит родительницу, после переводит взгляд на меня. – Вы знакомы, да?

Натянуто улыбается мне. Ему неудобно.

Мне тоже!

Ответить я не успеваю. Только рот открываю, как из оскорбленной женщины льется словесный поток.

– Булавина – звезда наша! Сколько крови мне попила! Маловато, считаешь? – ее взгляд блуждает с меня на Георгия. – Решила второй заход совершить? И не стыдно?

Старается конфликт раздуть. Но тут она своего не добьется!

Малыш намного важнее.

«Мне нельзя нервничать», – повторяю себе.

Георгий быстро преодолевает расстояние, разделяющее его с матерью. Одной рукой хватает её за локоть, второй – сумку с бетонного пола.

Видимо, крепко сжимает, потому что она замирает, широко глаза распахнув.

– Или ты прекращаешь на публику играть, или я тебе такси вызываю, – скупо варианты озвучивает.

Смесь удивления и искреннего непонимания её лицо искажает.

– Меня, родную мать, выгоняешь из-за девчонки? Как же так? – несколько нервно и неуверенно спрашивает, понимая, что сын не шутит.

Совсем не хочется, чтобы из-за меня родные ругались, но сейчас вопрос не в этом даже. Женщина совсем забывает, что рядом стоит её внучка.

К чему эти сцены? Мне не понять.

Георгий молча пожимает плечами.

– Вот так, значит? – взвивается женщина. Ущемленное эго просит возмездия. Зло прищурившись, бросает на меня злой взгляд. – Из-за неё?

– Мам, я тебе всё сказал, – все тем же тоном он отвечает.

Всю жизнь стараюсь меньше отсвечивать. Не выходит.

Надо же было такому случиться, чтобы в большом городе встретиться именно с этой женщиной и ее семьей! Знакомых у меня не так много, поистине, чудеса.

Лизонька старается сжаться. Как ребенку понять такие приходы? Никак!

Ощущаю, как ее маленькая ладошка касается моей.

– Ты ведь не уйдешь? – глядит на меня, вскинув голову. – Бабушка редко к нам приезжает. Они с папой не дружат. Она пьет с нами чай и едет домой. Останься, пожалуйста.

Мне не хочется присутствовать при семейных разборках, но я не понимаю, как девочку можно бросить.

Дурная няня. И бабуля не лучше. Как на подбор собрались. И если наемный персонал можно сменить, то с родными сложнее.

После расставания с Маратом я часто на мысли себя ловлю: мне бы хотелось иметь родного человека. Любого, даже с закидонами.

Хочется знать, что ты дорог кому-то. Одиночество острее бритвы. Оно может душу вспороть. А тут родной человек есть, а порядочности и теплоты в нем нет. Ни капли заботы!

– Сейчас посмотрим, – произношу мягко. В знак поддержки сжимаю ладошечку хрупкую. – Пойдем в квартиру. Помогу тебе ручки помыть и переодеться.

– Поиграть. Я хотела с тобой поиграть. Никто не любит кукол переодевать. У меня есть новые платья! Ещё в коробках!

Детский восторг и непосредственность как лучики света обогревают. Искренность кого угодно может сделать лучше. Неужели прожив столько лет, её бабушка этого не поняла?!

Рядом с Лизой хочется быть лучше, более чуткой.

Когда мы заходим, в коридоре уже тишина. Георгию удается пыл матери укротить.

Не представляю, в чем именно я ей так дорогу перешла.

Дралась, только когда меня задирали. Была послушной, если меня не обижали без повода. Разве что точку зрения могла рьяно отстаивать, опять же, когда повод существенный был.

Другое дело Марат… Это из-за него Наталья Викторовна так взбеленилась? Взрослая женщина!

Внутри горла ком образуется, перекрывает дыхание. Детские страхи, глупая неуверенность – они смешиваются, доставляя болезненный дискомфорт.

Разум подсказывает, что я не та девочка, которую легко можно обидеть, но дело даже не в этом.

Невольно я представляю, что с моим ребенком может случиться такое же. Пока мама была жива, меня тоже никто не обижал. Однако все мы не вечны…

Эти мысли не дают мне покоя. На пустом месте накручиваю себя, но вот они мы, я и Лиза, яркие доказательства того, что без мамы несладко живется.

Оставив мать на кухне, Георгий выходит в коридор и извиняется передо мной.

– Не знаю, что нашло на неё, – резко выдыхает. – Ты, наверное, и сама знаешь – она всегда взрывная была. Сколько помню себя, – нервно ладонью взъерошивает волосы. – Я жил с отцом после развода родителей, мама меня редко в гости звала. Особенно после того, как второй раз замуж вышла. Последние годы мы больше стали общаться, и обычно она себе не позволяет такого. Я пойму, если ты захочешь уехать…

Перевожу с него взгляд на Лизу.

Девочка замерла в дверях своей спальни. Смотрит на меня с надеждой.

Как тут уйти?!

Чаепитие проходит скомканно. Наталье Викторовне сдерживаться трудно. Интересно, что сказал ей сын, раз она пытается промолчать?

Лиза рассказывает бабушке, как со мной познакомилась. На что женщина лишь головой качает, высказывая внучке недовольство из-за ее частых побегов.

Несколько раз она не удерживается и всё-таки спрашивает меня, давно ли Марат меня бросил.

Георгию приходится её одергивать.

От десерта отказываюсь. Желания встречу затягивать нет. Лиза, на удивление, следует моему примеру. Живо подскакивает на ноги и тащит меня в свою комнату. Ей не терпится показать мне свою коллекцию кукол.

Георгий к нам заглядывает, но не отвлекает, лишь задерживается в дверном проеме на несколько мгновений.

Когда я, спустя примерно час, выхожу в коридор, застаю женщину роющейся в моей сумочке, которую я на небольшом пуфе оставила.

– Что Вы делаете? – вмиг завожусь.

Несколько раз выдыхаю, усилием воли стараясь сдержаться.

Её поведение бесит!

Подхожу ближе и вырываю из её рук свою вещь.

– Вы вообще, что ли?

Это даже не беспардонность!

Негодование такой силы, что не сразу замечаю упаковку моих витаминов, что у нее в руке осталась.

Она поднимает руку и трясет ими в воздухе перед моими глазами.

– Ты продолжила шляться! Сабиев не выдержал – выгнал тебя. А теперь решила на моего сына своего ублюдка повесить?! Не выйдет! Ещё раз увижу тебя с