Фронтовой дневник княжны-попаданки - Валентин Денисов

К счастью, мне довелось работать с очень серьезными ранами и даже с моим минимальным навыком исцеления вышло все не очень плохо.

— Посмотрим, что у нас здесь… — перехожу к последнему пациенту и с удивлением замечаю, что он находится в сознании.

— Сестричка, миленькая, помоги мне старому, — хрипит он, смотря на меня замутненными пеленой глазами.

— Давно лежите здесь? — осматриваю рану и понимаю, что дела у него очень плохи. Здесь по-хорошему промывание делать нужно, да резать беспощадно. Тогда, возможно, шанс и появится.

Но разве будет кто сейчас этим заниматься? Да и вряд ли медицина этого времени позволит выполнить все, как надо.

А я-то смогу?

— Помоги мне, родненькая! Помоги, всем сердцем и душой тебя прошу!

— Ох, чем бы помочь-то… — прикладываю руки к ране, стараюсь сосредоточиться на ней. Но ничего не получается. Ткани слишком сильно повреждены. Или просто у меня не хватает опыта.

— Родненькая моя, ну помогите же мне чем-нибудь, — продолжает просить мужчина.

И я понимаю, что единственное верное решение — поступить к настоящей операции. Как есть. Чем есть. И будь, что будет!

— Марфа Ивановна, не могли бы вы мне помочь? — подзываю девушку, на свой страх и риск. Но я хочу помочь этому бедолаге. Потому что… в нем я вижу всех солдат на передовой, которым нужна будет моя помощь. Но помочь я могу только ему.

— Да, могу, — немедля ни секунды, подходит она ко мне. Похоже, что голос мой подсказывает ей, что дело не терпит отлагательств. — Вы что-то задумали, Анастасия Павловна?

— Умирает солдатик наш! — не вижу смысла ничего объяснять. — Спасать его нужно да как можно скорее!

— А чем я могу помочь-то? Я же не знаю ничего! — хватается она за голову то ли от вида раны, то ли от осознания собственной бесполезности.

— Скальпель! Подайте мне скальпель? — прошу я и только по круглым глазам девушки осознаю, что в это время инструмент так еще не называли. — Ланцет! Дайте ланцет! Дайте нож! — добавляю для полной уверенности, что буду понята.

— Нож? Вот нож… — протягивает она мне ланцет — не самый лучший предок скальпеля. — А что вы делать собрались?

— Прошу вас, не смотрите, Марфа Ивановна, — не уверена, что такое зрелище она сможет вынести. — Лучше подайте зажим и салфетки. Да побольше.

— Да, конечно! — тут же начинает суетиться девушка, судя по всему, понявшая, к чему все идет.

Удивительно, но Марфа Ивановна оказывается очень способной помощницей. Она умудряется вовремя подавать мне все, что я у нее прошу, а если не знает, о чем речь, не стесняется спрашивать.

Невероятно полезные навыки.

Я же тружусь над солдатом, как над самым важным пациентом в моей жизни. Ловко орудуя ланцетом, я осторожно восстанавливаю живые ткани, постепенно приводя в норму то, что в обычной практике восстановить было бы практически невозможно.

И только теперь я понимаю, что моя способность — это самый настоящий дар, которым нужно уметь пользоваться.

— Ну во и все! — заканчиваю заматывать солдата бинтом и осторожно подтыкаю конец под нижний слой. — Теперь скорее всего жить будет.

— Но… Вы… Анастасия Павловна, отчего вы так ловко умеете обращаться с ранами? — Марфа Ивановна стоит и смотрит на меня, вылупив глаза.

Похоже, что моя работа впечатлила ее. Вот только бы она никому об этом не рассказала…

— Моя бабушка, Агриппина Филипповна Стырская, учила меня проводить операции, — поясняю я шепотом, надеясь, что это занятие не заслужит осуждение. — На лягушках, конечно же, — добавляю на всякий случай.

— Неужели на лягушках можно научиться делать подобное? — кажется, что девушка удивляется еще сильнее.

— Моя бабушка — очень хороший учитель, — стараюсь пояснить мой навык хотя бы таким способом.

— Анастасия Павловна, да вам же самой нужно врачом становиться, — делает весьма правильный, но не нужный мне вывод Марфа Ивановна. — Представляете, скольких раненых вы могли бы вылечить?..

— Тише, Марфа Ивановна, — перехожу на шепот. — Вы должны прекрасно понимать, что мне никто не позволит становиться врачом. Напротив, мои старания осудят и уже никто не допустит меня к солдатам!

— И что же делать? — также шепчет она.

— Давайте мы с вами оставим произошедшее в секрете, и вы просто будете помогать мне лечить раненых. Тайком.

— Тайком? — пугается девушка. — Разве так можно?

— Можно. Мы ведь не собираемся делать ничего плохого. Верно?

— Верно, — соглашается она. — Значит тайком.

— Именно! — киваю я. — А теперь мне нужно направиться к офицерам. Они ведь могут знать, где находится Владимир Георгиевич.

Оставив Марфу Ивановну доделывать свою работу, выхожу в коридор и направляюсь в сторону офицерской палаты. По пути заглядываю в другие помещения, в поисках сестры Аглаи. Хочу знать, что она по-прежнему здесь.

Но, почему-то, нигде ее не нахожу.

— Серафим Степанович, вы случаем не видели нашу Аглаю? — спрашиваю у врача, оказавшегося в палате среди офицеров.

— Сестру Аглаю? Видел, а как же, — отвечает он, не отвлекаясь от ноги раненого. — Я же ее и отпустил домой, перед дежурством отдохнуть. Устала ведь, а впереди бессонная ночь.

— Как отпустили? Как домой? — переспрашиваю я. — Она же…

— У вас что-то случилось, Анастасия Павловна? — поворачивается он ко мне. Но меня в палате увидеть уже не может.

Узнав то, чего я так сильно боялась, я тут же бросаюсь домой. Ведь теперь на кону стоит куда больше, чем жизнь князя Тукачева или моя репутация.

Сейчас на кону страшная тайна княгини Стырской, которую я должна защитить любой ценой.

Глава 37 Кража

— Нет! Нет! Нет! — бегу по коридору, проклиная свое стремление спасти одну жизнь ценой множества.

Именно таким мне представляется последствие кражи дневника. Ведь я не сомневаюсь, что именно такова должна быть цена пропажи вещи, за которую без тени сомнения могут убить, за которой охотятся такие хорошо подготовленные агенты, коим представляется мне являвшаяся ко мне ночью незнакомка.

Не сомневаюсь я и в том, что сестра Аглая собирается именно украсть дневник. Она очень хитро подошла к делу и очень хитро обставила все таким образом, что