Фронтовой дневник княжны-попаданки - Валентин Денисов

— Пора уже, — соглашаюсь я и тоже встаю из-за стола. — Работы у нас впереди много, а времени мало.

— И то верно! — Марфа Ивановна направляется к выходу и мы с Аглаей следуем за ней.

Вот только всем вместе нам дойти до госпиталя не получается. Ведь на полпути нам встречается идущий в полном одиночестве князь Тукачев.

И я решаю, что это идеальный шанс, чтобы окончательно разобраться в наших с ним отношениях.

Глава 33 Обида

— Владимир Георгиевич? — немного отстав от соседок, обращаюсь к князю. — Вы кого-то ищите?

Не знаю, что может делать здесь князь, да еще и в одиночестве. Наверняка у него должно хватать дел помимо похождений по отведенной сестрам милосердиям части деревни.

— Анастасия Павловна? — делает вид, что удивляется, хотя я не сомневаюсь, что ему должно быть известно о моем здесь пребывании. — Не ожидал вас увидеть.

— Разве вам не сообщили, что сестры милосердия живут именно здесь? — поддерживаю его игру. Не хочу показаться невоспитанной или грубой.

— Я говорил не про деревню, понимает он свою оплошность. — Насколько мне известно, в это время все сестры уже собираются в госпитале.

— У вас ложная информация, Владимир Георгиевич, — подсказываю ему, тем не менее так и не понимая, что же могло его сюда привести. Особенно если учитывать, что, по его мнению, в деревне никого не должно быть. — В это время мы как раз направляемся к раненым. А вы?.. Возможно, я могу вам чем-то помочь?

— К сожалению, от вас, Анастасия Павловна, мне более ничего не нужно, — гордо заявляет он, чуть хмурясь. Неужели на что-то обиделся? Но что я могла ему сделать, если после прогулки мы толком больше и не виделись?

— Неужели я так быстро стала вам неинтересна? — хмыкаю я, переиначивая ситуацию в свою пользу.

Давно мне не приходилось общаться с мужчинами на личные темы, но навык растерять я была не должна. Посмотрим, что из этого выйдет.

— Вы действительно считаете, что я мог потерять к вам интерес, Анастасия Павловна? — удивляется он и смотрит на меня так изучающе, словно ищет правду не в моих словах, а в моей внешности. — Разве я давал вам повод думать о подобном?

— Ваш холод в мой адрес, Владимир Георгиевич, говорит громче любых поступков и слов, — задираю нос, показывая, что мне не нравится его манера общения и мириться с ней я не намерена.

— Мой холод основан лишь на ваших собственных поступках, Анастасия Павловна! — обвиняет он меня в чем-то, мне самой не известном.

— На моих поступках?! — моему возмущению нет границ. Князь Тукачев сам покинул меня в лагере, сам же стал держаться отстраненно… А теперь в этом еще и виновата я сама? — Извольте объясниться, глубокоуважаемый князь!

Последние слова произношу так требовательно, что рассчитываю смутить князя или, как минимум, заставить его задуматься о своем поведении. Но тот лишь качает головой и смеется.

— Нет, ну это надо же! Впервые вижу, чтобы такая красота граничила с такой наглостью! — князь Тукачев делает шаг в сторону, но останавливается и добавляет: — Вы сами выбрали другого, Анастасия Павловна! Вы сами решили променять кажущиеся зарождающимися между нами чувства на связь с… — Владимир Георгиевич замолкает и смотрит мне в глаза. А после просто отмахивается и направляется прочь.

— Мне непонятны ваши претензии, Владимир Георгиевич! — бросаю я ему вслед. — Я ни на кого вас не меняла. Я и сама верила, что между нами что-то возникает, а вы…

— Что я? — останавливается он и резко поворачивается ко мне. — Уехал на фронт? Отправился туда, куда мне приказал император?

— Владимир Георгиевич, я говорю не об этом! — не понимаю, почему он так себя ведет. Я ведь ни в чем из перечисленного его не обвиняла.

— Знаете, что, Анастасия Павловна? — хмыкает он, а в глазах его видна самая настоящая обида. — Я действительно пришел сюда в надежде повидать вас. Но только для того, чтобы попрощаться.

— Попрощаться? — теперь все становится совсем непонятным.

— Да, попрощаться. Я уезжаю. На передовую. Во славу Империи и самого императора. А вам… — он делает паузу и направляет взгляд куда-то мне за спину. На лице его появляется нотки злости и неприязни. — А вам я желаю всего хорошего с вашим новым избранником!

— С избранником? — не понимаю я, о ком он говорит. Но обернувшись, вижу, как от госпиталя в мою сторону идет Кадир. — Никакой он не избранник! — поворачиваюсь обратно к князю, чтобы все ему объяснить, но тот уже успевает куда-то деться. Будто нарочно прячется, чтобы ни в чем не разбираться.

Проклятье!

Теперь мне становится понятной такая резкая перемена в поведении Владимира Георгиевича. Откуда-то он узнал, что я общаюсь с Кадиром и почему-то он решил, что у меня с ним любовь. Вот только вопрос: почему?

Если бы только князь позволил все ему объяснить! Если бы остался, чтобы выслушать меня. Тогда бы я наверняка смогла доказать ему, что он не прав. Я бы позвала Кадира и вместе мы расставили бы все точки над и.

Но князь ушел. Сбежал. Что это, трусость или невыносимая боль от разбитого сердца? Не знаю. Но его поступок мне очень не нравится.

Ведь теперь, из-за такой нелепой ошибки, он отправится умирать. И я не уверена, что смогу его спасти.

— Анастасия Павловна, доброе утро, — звучит сзади довольный голос Кадира. — Понравилось ли вам мое угощение?

— Понравилось, — поворачиваюсь к нему и только теперь до меня доходит, что, если Кадир так официально направил мне офицерский завтрак, мог он и рассказать всем об отношениях со мной.

Которых на самом деле нет и, если мое предположение верно, то и быть не может.

— Если вы переживаете, что я мог расстроиться из-за вашего вчерашнего поступка, можете не тревожиться, — по-своему воспринимает он мое настроение. — Я не держу обиду. Более того, я сам должен просить у вас прощение за столь неподобающую вечернюю прогулку.

— А больше ни за что вы у меня прощение попросить не хотите? — открыто спрашиваю у него.

Ведь я не намерена и дальше играть в его игры. Я должна во всем разобраться