Фронтовой дневник княжны-попаданки - Валентин Денисов

— Кто здесь? — произношу требовательно. — Быстро вылезай из-под одеяла! И давай без глупостей.

Чувствую себя героем крутых боевиков. Вот только я совершенно без оружия и боюсь, что в действительности не смогу что-либо противопоставить противнику.

Однако, противопоставлять ничего и не приходится. Одеяло тут же откидывается и передо мной появляется освещенная светом свечи сестра Аглая.

Девушка сидит на моей кровати, спрятавшись под моим одеялом и… читает дневник Агриппины Филипповны!

И судя по взгляду, мне кажется, что я ей очень сильно помешала это делать.

Глава 31 Подозрение

— Анастасия Павловна, я… — хочет оправдать свои действия сестра Аглая. Но я не представляю, какими могут быть оправдания происходящему.

— Что вы? — перебиваю ее. — Вы взяли без спроса мой дневник? Вы изучали его? Или, быть может, искали в нем что-то тайное?

Не знаю, правильно ли подозревать во всем произошедшем служителя веры, но факты есть факты. И я никак не могу их игнорировать.

— Анастасия Павловна, просто я… — снова пытается что-то сказать девушка, но на этот раз под моим грозным взглядом отсекается сама. — Я не хотела ничего плохого, честное слово!

Сестра Аглая берется за крест и начинает перебирать его пальцами. Ее всю трясет. Но отчего? От страха быть разоблаченной или оттого, что она попала в такую нехорошую ситуацию?

Поверить, что именно она причастна к убийству настоящей Анастасии Павловны, что именно она выискивает секреты княгини Стырской, трудно. Ведь она посвятила себя Богу! Разве может она так поступать?

— Как же тогда вы объясните мне все это? — хмыкаю я, надеясь получить прямой и честный ответ.

— Анастасия Павловна, вы поймите, я не воровка! — снова начинает она оправдываться. — В жизни я ничего чужого не брала и даже не трогала. Но сейчас… этот дневник…

— Содержит слишком много нужной вам информации? — подсказываю ей худший вариант ответа. Но от такого предположения у Аглаи расширяются глаза, и она судорожно начинает трясти головой, будто у нее приступ какой случается.

— Что вы, Анастасия Павловна?! Разве может в чужом дневнике содержаться нужная мне информация? — крестится она. — Да я же ни в жизнь чужие записи читать бы не стала, коли вы мне монастырник не показали бы! — переводит все на меня саму.

— Замечательно! Выходит, что теперь я еще и сама во всем виновата получаюсь? — начинаю злиться. Это ж надо такую наглость иметь, чтобы меня обвинять в своем проступке!

— Ни в коем разе, Анастасия Павловна! Ни в чем вы не виноваты, — выставляет руки перед собой, будто опасаясь, что я ее сейчас бить начну. — Я говорю лишь о том, что интересны мне стали труды вашей бабушки. А как дневник читать начала, так и правда осознала, что труд этот великий, да применение в деле требует.

— Применение в деле? — начинаю путаться в ее словах. — Какое еще применение?

— Да вы посмотрите хотя бы на тот же монастырник! — сестра Аглая протягивает мне дневник и тыкает пальцем куда-то в текст. — Он ведь и от жара помочь способен и воспаление снимать горазд. Стоит только правильно отварить, либо растереть…

— И что же это вы, сестра Аглая, решили тайком от меня травы изучить? — ее слова кажутся мне правдивыми, но подозрение все равно никуда не уходит. — Разве нельзя было у меня разрешения спросить? Мы могли бы и вместе все изучить…

— Я ведь так и желала поступить, — опускает она голову. — Да вот только когда вы вышли, заметила я, что шнурки из-под подушки торчат. Вот и поддалась греху, соблазнилась на чужие знания.

— Лучше бы вы, Аглая, меня дождались, да по-хорошему попросили бы. Потому как нет теперь у меня веры к вам, — выхватываю дневник из ее рук и пальцем указываю на пустую кровать. — А теперь ступайте спать. Не хочу с вами более разговаривать!

— Анастасия Павловна, знаю, что обида у вас на меня, но все равно простить прошу, — девушка послушно встает и направляется к своей кровати. Но все же на мгновение останавливается рядом со мной и, смотря прямо в глаза, добавляет: — Не хотела я ничего плохого, видит Бог. И очень сожалею о содеянном.

— Я тоже сожалею, что в такую ситуацию нам пришлось попасть. Да вот только не исправить ее уже, — отвечаю спокойно, без эмоций. Но сразу после отворачиваюсь и подхожу к окну, смотрю в темноту ночи.

— Что это вы там расшумелись? — бурчит проснувшаяся от нашего разговора Марфа Ивановна. — Спать надобно, а они шуметь вздумали!

— Простите нас, Марфа Ивановна, — отвечает ей Аглая, судя по звуку, уже отошедшая к своей кровати. — Кончили мы. Спать уже ложимся.

— Вот и славно! — заключает она и поворачивается на другой бок.

В комнате воцаряется тишина. Слышу, как посапывает мгновенно уснувшая Марфа Ивановна. А что делает Аглая не знаю. То ли тоже спать улеглась, то ли лежит да размышляет о случившемся. Не ведомы мне ее мысли.

А жаль!

Как бы хотелось мне сейчас знать, что на самом деле девушка хотела найти в дневнике Агриппины Филипповны. Знать бы, какие намерения были у нее и какие грехи у нее на душе. Тогда бы наверняка я могла понимать, верить ее словам или нет, опасаться ли ее саму.

Но сейчас я ничего не знаю и все, что мне остается — это надеяться на лучшее. Ведь если бы хотела она меня убить, давно бы уже это сделала. Мы ведь не одну ночь уже под одной крышей провели.

Вот только сон теперь ко мне не идет. Не могу я решиться лечь на кровать, да глаза закрыть. Страшно очень. До дрожи страшно. Потому и смотрю в темноту, словно желая найти в ней какие-нибудь ответы.

Но ответы искать нужно точно не в ней.

— Что же на самом деле в тебе скрывается? — поднимаю перед собой дневник княгини Стырской и смотрю на него, будто ожидая, что он сейчас же мне обо всем расскажет.

Но дневник не способен говорить. Он смотрит на меня своими безжизненными страницами. Но я знаю, что где-то среди них скрыта информация, за которую кто-то способен пойти на убийство. И очень надеюсь,