Случайная двойня для босса - Алла Ларина

Сны, от которых я просыпаюсь вся в поту, от раза к разу становятся всё откровеннее. И ходящий вокруг меня мужчина, старающийся предугадать любое пожелание, не добавляет спокойствия, при том, что он всегда соблюдает дистанцию.

– Ты не голодна? – вот и сейчас Глеб отдёргивает руки, резко встаёт и отходит на пару шагов. – Может быть, хочешь что-то? Час назад доставка фрукты привезла.

Не понимаю, он ничего от меня не хочет? И старается дать понять, что мы просто люди, которые, так уж получилось, вместе растят общих детей? Или я ему нравлюсь, но…

– Можно порезать фруктовый салат, – поднимаюсь, бросаю взгляд на Машу с Мишей. – Дети тоже наверняка с удовольствием поедят.

– Я за ними послежу, – Глеб кивает и идёт в сторону детской площадки.

С детьми мы постоянно посещаем врача. Наблюдение показывает, что никаких изменений и ухудшения пока нет. Нашему гематологу я сообщила, что беременна, и что Маша и Миша будут сводными сестрой и братом будущим малышам.

У врача глаза на лоб лезли, когда я рассказывала, без подробностей, конечно, нашу историю. В итоге есть большая вероятность, что малыши, которых я ношу, смогут в случае необходимости стать донорами для моих детей. Хотя, по словам гематолога, конечно, шансы ниже, чем если бы они были родными братьями и сёстрами.

День проходит как обычно. Глеб работает из дома, уйдя в кабинет – он старается по возможности меньше уезжать, чтобы больше проводить время с детьми. Я готовлю ужин. Наши вечера стали такими семейными , что мне иной раз страшно делается.

– Что надо сказать маме? – Глеб помогает двойняшкам слезть с высоких стульчиков, мы все только что поели.

– Спасибо, всё было очень вкусно, – почти хором выдают дети, и я улыбаюсь.

– На здоровье!

– Спасибо, Соня, – мужчина тоже улыбается мне, придерживает за локоть. – Ты готовила, мы уберём со стола сами, так ведь? – обращается к Маше и Мише. – Маме нужно помогать! Отдохни, я тебя очень прошу. Детей сам уложу сегодня. Я же вижу, ты устала.

У меня слёзы наворачиваются на глаза от этой заботы. Мотнув головой, резко отворачиваюсь, пока никто не заметил. Это всё гормоны! Гормоны, я сказала! Пройдёт!

Посреди ночи опять просыпаюсь, задыхаясь, с пересохшими губами, и еле сдерживаю стон. Ну буквально за секунду до ...! Да что за издевательство!

Тянусь к бутылке с водой, которую ставлю обычно возле кровати, но обнаруживаю, что она пуста. Придётся на кухню идти.

Осторожно спускаюсь вниз, не включая свет. По дороге заглядываю в соседнюю с моей спальней детскую – малыши спят, разметавшись в своих кроватках. А я ведь отрубилась ещё до того, как Глеб их уложил…

Понимаю, что стала доверять ему полностью. И это касается не только детей, хотя их, конечно, в первую очередь.

На кухне достаточно светло, в окно заглядывает полная луна, поэтому не включаю лампу и спокойно наливаю себе стакан воды, но сделать успеваю только глоток. К кухне приближаются шаги, щёлкает выключатель, и я зажмуриваюсь от резкого перехода от темноты к свету.

– Выключи, пожалуйста! – прикрываю глаза рукой.

– Прости, – Глеб выключает свет, и я облегчённо вздыхаю. – Что-то случилось? Почему ты здесь? Плохо себя чувствуешь? – подходит ближе, останавливается в шаге от меня и я, подняв голову, вижу, что на нём… только штаны.

Футболки нет. Старательно отвожу глаза в сторону. Даже без яркого освещения отлично видно, что он в прекрасной форме. Пальцы у меня вдруг начинают чесаться – так хочется прикоснуться к нему.

– Нет, просто попить захотела, – немного нервно улыбаюсь, отставляю в сторону стакан, обхватываю себя руками.

– Соня… ты замёрзла? – голос у него опускается чуть ниже, появляется волнующая хрипотца.

Глава 34

Софья

– М-м-м, нет, – мелко вздрагиваю от этого тона. – Почему ты так…

Не договорив, оглядываю себя и заливаюсь краской. На мне тонкая хлопковая футболка, которая спускается ниже бёдер. Вот только… я обхватила себя руками за талию, натянув ткань. И сквозь неё отчётливо заметна напрягшаяся грудь!

Резко разворачиваюсь к мужчине спиной и прячу полыхающее лицо в ладонях. Господи, стыдно-то как…

– Соня… Сонечка? – тёплые руки касаются моих плеч, осторожно поглаживают. – Ты что?

– Н-ничего, – голос у меня слабый, тонкий, а ещё я не могу сдержать участившееся от его прикосновений дыхание.

Низ живота начинает чуть потягивать, но это не те ощущения, из-за которых я бы встревожилась. Беременность здесь совершенно ни при чём.

– Соня! Ты меня пугаешь…

– Я сама себя боюсь, – шепчу тихо, но он слышит.

Разворачивает меня, заглядывает в глаза.

– Посмотри на меня? Пожалуйста… – говорит негромко.

Мы сталкиваемся взглядами и словно сцепляемся, не в силах разорвать ту нить, которая протянулась между нами. Глеб тоже дышит быстро и тяжело. Медленно, очень медленно протягивает руку, убирает с моего лица прядь волос, заправляет её за ухо. Подаётся чуть вперёд, но замирает, не коснувшись. Словно спрашивает разрешения. И я преодолеваю последние сантиметры сама.

Наши губы соединяются так же медленно. Ни он, ни я не спешим. Мы словно пробуем друг друга, знакомимся заново этими прикосновениями. Но постепенно Глеб становится более настойчивым. И я не возражаю. Наоборот!

Его поцелуи спускаются ниже, и я откидываю голову назад, давая мужчине доступ к шее и ключицам. Зарываюсь пальцами в густые волосы у него на затылке. А потом он прямо через футболку забирает в рот проступающий бугорок, и я вздрагиваю от своего же громкого стона, который не в силах сдержать.

– Соня… – мужчина приподнимает меня под бёдра, подсаживает прямо на стол. Продолжает ласкать ноющую грудь, второй рукой ведёт по внутренней стороне бедра, и я судорожно сжимаю ноги. – Сонечка… позволь… прошу, позволь мне… тебе будет хорошо, малышка! Я обещаю…

Всхлипываю, больше не в состоянии выдерживать это напряжение. Он тянет наверх мою футболку, и я не сопротивляюсь, а помогаю. От его губ на теперь уже обнажённой груди по всему телу бегут мурашки. А что его руки творят внизу…

Я не успеваю даже ничего понять. Захлёбываюсь очередным стоном и сжимаюсь, чувствуя волны удовольствия, которые заставляют вздрагивать, дрожать и сильнее прижиматься к мужчине. К очень возбуждённому мужчине… который только обнимает меня крепче, но не предпринимает больше никаких действий!

– Глеб… – выдыхаю,