Оковы прошлого. Книга 3 - Триша Вольф

Мое единственное утешение в том, что я все еще чувствую маячок в заднем кармане. За что я благодарна лакею Лены, ведь он не ощупывает и не обыскивает меня, когда сажает на черный кожаный диван.

Здесь холодно, и в носу стоит запах стерильности. Но от произведений искусства вокруг меня… захватывает дух. Единственные яркие всплески цвета среди черно-белого интерьера — это картины всех размеров на стенах. Я уверена, что это оригиналы и довольно дорогие.

Хотела бы я прямо сейчас пройти обучение у Сэди. Она могла бы бросить один взгляд на эту комнату и оценить Лену, точно зная, как забраться под ее холодную и черствую кожу.

— Ты любишь искусство? — голос Лены доносится со второго уровня.

Я поднимаю глаза, наблюдая, как она спускается по винтовой лестнице. Она все еще опирается на одну ногу.

— Честно говоря, я никогда об этом не задумывалась, — отвечаю я.

Она хромает к самой большой картине в комнате. По пути она машет рукой, приказывая трем мужчинам, стоящим на страже, выйти из комнаты.

— Вот эту я купила в Риме.

— Купила? — спрашиваю я. — Зачем что-то покупать, когда можно украсть.

Она встает передо мной и протягивает мне бутылку воды со стола.

— Ты умнее стереотипный предположений, что все преступники одинаковы. Это не Готэм-Сити. А мы не группа хаотично-злых вдохновителей, мечтающих о захвате власти над миром, — она склоняет голову набок. — Ну, не все время.

Я отставляю бутылку в сторону.

— И я не настолько глупа, чтобы пить все, что ты мне дашь.

Она кивает подбородком в сторону бара с мини-кухней.

— Ты — мой гость. Угощайся, чем хочешь.

Гость.

— Ты приглашаешь всех своих гостей с пистолетом у виска? — я встаю с дивана и ковыляю к бару, чувствуя, как болит каждая косточка.

Позади меня раздается резкий щелчок, и тело прознает напряжение.

— Я не одобряю огнестрельное оружие, — говорит Лена, и я оглядываюсь. Она закрывает складной нож, а затем снова открывает его. — У меня есть прекрасная коллекция клинков. Разных размеров, блестящие и острые, как бритва, — ее взгляд сужается на мне. — Но, я уверена, ты относишься к тому типу людей, у которого тоже имеется в предпочтении один определенный инструмент. Обычно тебе нужен только один, чтобы выполнить работу.

Я не отвечаю. Открываю кран и наполняю стакан водой. Как только жидкость попадает мне на язык, я осушаю его полностью. Мое сердцебиение стучит в ушах, от обезвоживания кровь сгустилась.

Комната освещена мягким светом акцентных светильников. Никаких окон. Никаких часов. Единственная разница между этим местом и ямой, в которой меня запер Вэллс, — это прекрасные произведения искусства. Но это все еще подземелье.

Где держат домашних животных.

— Как долго ты собираешься держать меня здесь? Час, день, минуту? Сколько у меня времени?

— Планы изменены, а не отменены, — говорит она. — Ты можешь отдохнуть. Нам предстоит долгий перелет.

Я хватаюсь за края стойки.

— А если я откажусь ехать?

Звон в ее смехе обволакивает мою кожу, вызывая раздражение.

— Тогда я подозреваю, что ты попытаешься разбить самолет? Если ты так сильно хочешь умереть, Эйвери, я могу тебе в этом помочь. Я могу сделать это безболезненно. Выбирай.

Ставя стакан на стол, я оборачиваюсь.

— Выбирать?

Ее удивленное выражение лица исчезает.

— Да. У нас всегда есть выбор. В моем письме было очень ясно написано, что ты должна его сделать.

— Ты бредишь.

Она встает и неторопливо подходит ко мне.

— Разве я не давала тебе выбора? — она убирает прядь выбившихся волос с моих глаз, ее пальцы задерживаются на моей щеке. — Возможно, варианты были не теми, которые ты хотела, но выбор все равно был, — она опускает руку. — Ты сделала его, связавшись со мной. Ты искала меня. Учитывая твое знание того, на что я способна, я предположила, что ты пошла на это, чтобы уберечь Куинна и Сэди от беды. Я приняла твои условия. Я дала тебе то, чего ты хотела больше всего. И вот теперь ты здесь.

Я закрываю глаза, защищая свои мысли от нее.

— Ты думала, что это закончится как-то иначе? — спрашивает она. — Что твои коллеги, друзья, любовники смогут остановить операцию десятилетней давности только потому, что... что? Хорошие парни всегда побеждают?

Она снова поднимает руку, чтобы коснуться моего лица, и я отдергиваюсь.

— Ты не настолько наивна, — продолжает она. — Ты заглянула в глубины самого темного греха. Ты заглянула в бездну и была заклеймена ее мучениями. Я достаточно долго работала в системе. Я привлекла к ответственности некоторых из самых мерзких тварей. И ни разу я не была свидетелем трансформации. Или искупления. Есть только сломанные и еще более сломанные души. Этот мир не создает героев… он их ломает. Это только вопрос времени и давления, прежде чем каждый должен будет сделать окончательный выбор: жертва он или злодей.

Я с отвращением качаю головой.

— Ты видишь мир только своими глазами. И это хреновая перспектива.

Она улыбается.

— Даже святой Куинн был подвержен изъяну. Вынужденный пойти против закона, который он так добродетельно отстаивал. Кто остался в твоем маленьком пузыре, на кого не повлияло произошедшее?

Она уходит, ее хромота становится более заметной, оставляя меня наедине с моим стыдом. И я могу прочувствовать его до самой глубины. Когда нас заставляют взглянуть правде в глаза, мы остаемся с принятием или отрицанием. Я признаю, что сломлена. Я чувствовала каждый свой разлом, когда Вэллс бил меня. Каждый раз, когда он полосовал меня по лицу. Когда он изнасиловал меня… я сломалась.

И все же, «сломанная» — неудачная аллегория.

Искалеченная. Поврежденная. Дефектная. Все лучшие описания того, какой я видела себя с тех пор, как мой личный мир рухнул в ад. В эту бездну.

Я принимаю это, но есть одно качество, которое я больше всего отказываюсь признавать.

Жертва.

Когда Лена уверенно прислоняется бедром к дивану. Держа равновесие. Все под контролем… Я склоняю голову.

— Почему ты отослала своих людей?

При моем вопросе ее брови сходятся вместе.

— Чтобы мы остались одни, конечно же. Это не входит в перечень моих обычных дел… — она раскрывает лезвие и проводит им по тыльной стороне пальцев. — Но и ты не одна из моих типичных девушек. Однако каждая из вас нуждается во введении в бизнес. И мне нравится мое уединение для этой цели.

Она действительно любит себя слушать.

— Тогда у нас полно времени, — говорю я.

Оттолкнувшись от дивана, она размеренными шагами направляется ко мне. Она хватает меня за затылок, впиваясь ногтями в кожу головы, и прижимает лезвие к моей нижней губе.