Трудности перевода с драконьего - Марина Ефиминюк

— Тиль, боюсь уточнять… — Я прочистила горло. — Зорн не успокоился на одном добрачном портрете и приказал написать целую экспозицию?

— Кейрим приказал привезти во дворец картины Янгеля Подлунного. Сказал, что вы любите его работы и желаете что-нибудь выбрать.

— Так и сказал? — уточнила я, с трудом сдерживая улыбку.

— Вообще, он назвал художника «истеричным подмалевщиком», но я решил смягчить, — признался слуга.

— Видимо, стоит посмотреть, чем кейрим меня решил порадовать, — заключила я.

Двери главного зала охраняли двое стражей. Они поприветствовали меня поклонами и широко раскрыли створки. Сквозь проем было видно, что по периметру расставили картины разных размеров на треножных подставках. Щедрость Зорна не знала границ. И берегов, судя по всему. Складывалось впечатление, что во дворец перевезли зал картинной галереи.

Галерист с помощником, причесанные и напомаженные, словно вышли не из портальной башни, а из салона мужской красоты, были одеты в строгие костюмы по родолесской моде. Первый широко и фальшиво улыбался, демонстрируя уверенность и крупные передние зубы. Второй, худой и мелковатый, вдруг занервничал, словно боялся, что их не выпустят из дворца владыки равнинных драконов и заставят служить за еду. В общем, оба мне не понравились с первого взгляда.

— Вейрони Риард, неописуемо рад знакомству! — расставив руки, жизнерадостно воскликнул галерист на рамейне и направился к нам.

Внезапно он замер в позе столба и с нарочито вдохновенной миной согнулся в неловком поклоне. Следом за ним, выставив локти, как общипанные куриные крылышки и прижав к себе увесистую кожаную папку, поклонился помощник.

— Не надо официоза, — с вежливой улыбкой попросила я на рамейне.

— Рейнин Речнов смотритель королевской галереи, — пояснил тихонечко Тиль. — Искусствовед от бога.

— С помощником, — добавил Речнов, вновь сверкнув крупными зубами.

— Тоже от всевышнего? — хмыкнула я.

— От галереи, — через паузу пояснил он, не оценив юмора. — Для нас огромная честь привезти в Авион картины Янгеля Подлунного! Кто бы знал, что вы окажетесь ценительницей творчества родолесского мастера.

Действительно! Еще десять минут назад я и сама была не в курсе, что являюсь ценительницей. Видимо, в понимании Зорна влюбленность девчонки в художника приравнивалась к страстному обожанию его творчества.

— Давайте посмотрим! — пригласил меня галерист к экспозиции.

На картинах были изображены причудливые бестии, обитающие в диких лесах и гиблых болотах: шестипалые, двухвостые, клыкастые и глазастые. Полотно с подарочной карточки, подписанной художником, стояло в самом центре.

С задумчивым видом я медленно обходила эту передвижную выставку работ Янгеля Подлунного и мысленно удивлялась, почему его считают гением. Помнится, в картинной галерее Талуссии он выставлял веселенькие пейзажи с розовыми единорогами и полуобнаженными девами. Безвкусно, зато позитивно.

— Здесь абсолютно все знаменитые бестии кисти господина Подлунного, — принялся нахваливать галерист, внимательно наблюдая за моей реакцией. — Альбом с этими картинами крайне, просто крайне популярен в Родолессе!

— У кого? — вежливо поинтересовалась я.

— У бестиологов, — признался «искусствовед от бога» и нервно кашлянул. — Так называют магов, которые ловят двуликих бестий.

— Таких, как драконы? — с насмешкой уточнила я.

Галерист густо покраснел, повел плечами и сунул палец за узел строгого галстука, словно тот начал удушать.

— Да что эти варвары понимают в высоком искусстве? — буркнул помощник на родолесском языке.

— Он скупил половину галереи, чтобы она радовалась, — сквозь зубы пробормотал Речнов. — Просто прикуси язык и улыбайся, а то нас отсюда не выпустят.

— Но она не радуется! — отозвался помощник.

— Подождите, господа! — переходя на родолесский, этот язык забористых ругательств и хамских реплик, остановила я неуместный обмен язвительными комментариями. — Хотите сказать, что мы не выбираем картины, а любуемся покупками владыки?

У обоих иноземцев вытянулись лица и вид сделался предобморочный. Помощник и вовсе вкрадчиво сдвинулся за спину галериста.

— Не надо удивляться, — попросила я. — Не поверите, но в наших варварских землях тоже не чужды изучению языков.

— Госпожа Риард, у вас чудесное произношение, — заикаясь, отвесил комплимент Речнов.

— По странному совпадению я преподаю иноземные языки, — сдержанно заметила я. — У меня другой вопрос: картины уже оплачены?

— Все до последнего золотого, — согласился Речнов.

— Мы можем вернуть эти… произведения искусства?

Внезапно искусствовед расплылся в широкой улыбке и с совершенно счастливым видом, словно говорил прекрасную новость, произнес нараспев:

— Сделка не имеет обратной силы. Деньги получены, расписки заверены, картины доставлены!

— Какая удивительная скорость, — пробормотала я себе под нос.

— Открою секрет: владыка доплатил, чтобы мы были крайне быстрыми! — радостно сообщил он и протянул руку, в которую помощник немедленно вложил папку, а потом вручил ту мне. — Владейте, госпожа Риард!

— Нас же вернут в Родолесс? — тихонечко проблеял помощник.

— Желательно вместе с картинами, — буркнула я на родном языке и кивнула Тилю, чтобы проводил визитеров в портальную башню.

Неожиданно слуга приблизился и зашептал мне на ухо:

— Мы должны оказать гостям гостеприимство. По традиции…

— Сегодня мы придерживаемся талусских традиций, Тиль, — отрезала я.

— Каких же? — удивился он.

— В Талуссии говорят: в гостях хорошо, а дома лучше, — не озадачиваясь церемониями, сухо ответила я. — Отпустим наших гостей посидеть за столом в кругу семьи.

Никогда со мной не прощались с такой радостью. Родолессцы под чутким присмотром стражи направились в портальную башню, а я, уперев руки в бока, осмотрела целый зал жутковатых картин с монстрами.

— Вейрони, скажите, куда развесить картины, — попросил Тиль.

Я указала на восьмипалую оскаленную бестию, отдаленно напоминающую медведя, с художественной карточки Янгеля Подлунного:

— Вот эту повесьте в рабочий кабинет кейрима. Она самая… живописная. И еще какую-нибудь пострашнее… В смысле, понеобычнее.

И ткнула наугад еще в парочку, велев одной из них украсить мужнины покои. Проснется после какого-нибудь забористого кошмара, глянет на стену и поймет, что ужасы подсознания — это детские шутки. Реальный страх скрыт в работах кисти Янгеля Подлунного!

— А остальные? — въедливо уточнил Тиль.

— Упакуйте и уберите в кладовки, — распорядилась я.

— Понимаю, вы хотите бережно хранить произведения искусства, — одобрил он.

— Мы их не будем хранить, Тиль, — покачала я головой. — Мы их будем неудержимо дарить. Вообще всем, кто приезжает