Солнце и Луна - Анна Левин

пообедать, ни сходить в уборную: обратная дорога на дальний берег, где нас снова усадили на драконов, и полет в Сколлкаструм. Теперь мы не разъезжали в экипажах, так как Ярогневу нужно было срочно доложить отцу о приближающейся опасности, из-за чего путь вышел долгим, утомительным, можно сказать — мучительным. Особенно тяжело было после полуночи, когда меня клонило в сон, но разыгравшаяся буря вымочила до нитки, залив защитную одежду, и оглушала раскатами грома. Порой мой жених пролетал рядом, едва различимый во тьме ночи, но я чувствовала его, будто что-то нас притягивало друг к другу, и его близость давала мне надежду.

В Сколлкаструме нас встретили встревоженно, не понимая, почему мы вернулись на следующий день после отбытия. Ярогнев помчался к отцу, нас же развели по комнатам, оказывая медицинскую и моральную помощь. Я с удовольствием приняла ванну, и пошла к Ярославе по ее приглашению, где накрыли роскошный стол.

— Есть новости? — спросила, уплетая за обе щеки.

— Нет, могу только предполагать.

— И что ты думаешь?

— Раз Ярогнев сказал, что отправит нас обратно — именно это он и сделает. У брата слова с делом не расходятся, но я не вернусь. Ты даже не представляешь себе, что такое Королевский Шторм!

— Я читала о нем, и описание повергло меня в ужас.

— Пять месяцев непрерывного кошмара, — тихо произнесла драконица. — В прошлый раз он длился почти полгода, и отнял много жизней. У нас не было времени на отдых и сон: каждый дракон, кто владел морской стихией, помогал в меру своих возможностей. Это было очень страшно, каждую минуту ожидать, что защитники не удержат Шторм, и он сметет Сколлкаструм, уничтожит север до дальних рубежей. Даже для нас, кровных Беломорских, он опасен, и я помню Всеслава, заснувшего прямо на полу в коридоре после долгой вахты. Чрезмерное давление стихии и использование резерва поломало ему пальцы, но брат не чувствовал боли, так был изнурен.

— А Ярогнев? — мне было тревожно за возлюбленного.

— Он всегда бросался в эпицентр, не жалея себя, но теперь он — единственный мужчина в роду, ему придется не только рисковать самому, но и отправлять на верную гибель других. Представляю, как это будет для него тяжело! Поэтому я и нужна рядом, чтобы поддержать. Я — дочь Беломорских, моя родовая сила лучше других пригодится в борьбе с Королевским Штормом. Ну а вам действительно лучше вернуться в Академию, пока еще есть возможность.

Я спрятала лицо в руках, заходясь от плача. Ну почему моя жизнь вечно подкидывает мне палки в колеса? Почему я не могу просто увидеться с женихом, насладиться поездкой на север, спокойно выйти замуж, и жить счастливо⁈ Мне хватило того ужаса, когда Ярогнева ранили, а оставить его здесь, зная, что его ожидает смертельная опасность, и продлится так долго…

Да, именно об этом и говорил Конрад, а я ответила, что готова ко всем опасностям севера. Но так ли это? Готова ли я к жизни у жерла вулкана, который в любую секунду может проснуться, и поглотить моих близких?

Ярослава понимала обуревавшие меня чувства, и деликатно поддерживала, не обвиняя в слабости, но уверяя, что Беломорские выстоят, как и всегда.

Раздался стук в дверь, к нам зашла служанка, и попросила меня проследовать к отцу.

— Господин Круторогов в своем кабинете.

Я попрощалась с Ярославой, и отправилась к Артемию. Попечителям выделили комфортные апартаменты с собственными кабинетами, но раньше отец предпочитал не встречаться со мной наедине, чтобы не выделять среди других учеников. Наверное, взял пример с Кристофера Беломорского, чье поведение было образцом сдержанности и строгого благородства.

Но, стоило нам завернуть за угол, как меня схватили сзади, и с силой зажали рот. Я попыталась вырваться, беспорядочно брыкаясь во все стороны, но борьба ничего не принесла. Почувствовала давление на шее, после чего в мозг перестал поступать кислород.

* * *

Ребенок грустно жевал булочку с сыром, глядя, как родители упаковывают вещи.

— Жаль, что вы уезжаете! — сказал мальчик. — Ты будешь скучать?

Девочка кивнула, вспоминая, как они летали над морем.

— И я буду, — вздохнул мальчишка. — Береги себя, Туана! Надеюсь, мы еще увидимся. Если ты меня не забудешь, конечно.

— Не забуду! — возразила девочка. — Ты — ховоший дакон!

Мальчик заливисто рассмеялся.

— Кто я?

— Дакон.

— Дракон, Туана, дракон! — медленно произнес он. — Повтори.

— Дакон.

— Ладно, вырастешь — научишься говорить правильно.

— А ты? — спросила девочка. — Забудешь?

— Нет, что ты!

Людмила Коледина подошла к ним с корзинкой яблок.

— Угощайся, Эльм, я знаю, ты их любишь!

Светловолосый мальчик благодарно улыбнулся, взял крупное зеленое яблоко, и впился в него зубами.

— Люблю с кислинкой, — пробормотал невнятно.

— Для нас было честью знакомство с тобой! — сказала Людмила. — Ты — один из лучших представителей своей расы.

Он криво улыбнулся, словно не комплимент услышал, а оскорбление, но быстро взял себя в руки, и ответил с положенной учтивостью.

Девочка слезла с большого сундука, подбежала к Эльму, и трогательно обхватила его ручонками.

— Жених! — воскликнула она, вызвав бурный смех.

— Ох, дитя! Рано тебе думать о женихах, отпусти мальчика!

— Все хорошо, госпожа Коледина! Правда!

Ближе к вечеру семья устроилась в нанятом экипаже, и провожать их пришел всего один мальчик. Туана грустила у окна, глядя, как фигура ее Эльма отдаляется, и, соответственно, тают надежды на полеты, небеса, холодный ветер над бушующем морем.

Глава 20

Белоснежный дракон

— Открывай глаза, дрянь, не притворяйся!

Сознание возвращалось медленно, первое время я пыталась вернуться в сон, но сильная пощечина неумолимо вернула в действительность. Был вечер, практически ночь, и во тьме я разглядела несколько фигур, среди которых пылала ненавистью королева Аделин.

— Так-то лучше, мерзавка!

— Вы зашли слишком далеко, ваше величество, — постаралась говорить спокойно, сдерживая дрожь.

Она самодовольно ухмыльнулась, отчего ее элегантное лицо гадко перекосилось.

— Девочка, я действительно зашла очень далеко — на самый север, чтобы избавиться от тебя! Видишь ли, к моему супругу приезжает с дружеским визитом султан Оздемир с придворными, среди которых числятся и Рустемзаде. Я убедила милого Ольгерда, что тебе лучше убраться подальше от родни, и он был рад, что я приняла такое участие в твоей защите. «Она ведь — дочь Артемия и Танильдиз, это наш долг помогать сударыне!» — сказала я ему, и он поплыл от воспоминаний. Только вот ему не было известно, что основная опасность все это время исходила не от южан, а от меня.

Аделин наклонилась надо мной, глядя своими беспощадными глазами, как на мусор. Я снова задергалась, но веревки держали