Плейбой - Ханна Грей

что-нибудь от Кэма, она понимает, что сейчас не время. Поэтому мы проводим остаток обеда, рисуя с Айлой, прежде чем заказать огромный чизкейк с мороженым на всех.

И за весь обед я вспоминала о Кэме всего двадцать раз.

Глава 13

Эддисон

Погруженная в учебу, я стараюсь записаться на как можно больше занятий, чтобы закончить раньше срока, и вот уже незаметно пролетает осенний семестр. И прежде, чем успеваю оглянуться, наступает Рождество. Если в детстве я думала, что люблю Рождество, то будучи мамой, понимаешь, что ничего лучше и быть не может. Мы пьем горячий шоколад, смотрим рождественские фильмы, притворяясь, что за окном идет снег, как в Нью-Гэмпшире. Мы с Айлой и мамой делаем множество милых поделок и упаковываем их, чтобы отправить бабушке с дедушкой. Это волшебно, и я бы желала остановить эти мгновения, удержать их. Потому что прежде чем это пойму, они ускользнут.

Я качаю Айлу в кресле, хотя она уже как минимум двадцать минут спит. Чем старше она становится, тем реже засыпает на руках. Когда же подобное происходит, я хочу впитать все эти моменты.

Мама садится на диван, накрывает ноги одеялом и поворачивается ко мне.

— Эдди?

Я бросаю на нее недоумевающий взгляд:

— Да?

— Мы с твоим папой хотим кое-что обсудить. Хорошо?

Мой отец полностью погружен в телевизор, сидя в кресле-реклайнере17.

— Верно, Баррен? У нас есть вопрос к ней, — когда папа не отвечает, ее тон меняется. — Баррен! — резко говорит мама.

— Чт… да? В чем дело, дорогая?

— Я говорила Эдди, что у нас есть к ней разговор. Ты же в курсе, о чем мы говорили?

Его глаза сужаются, как будто он пытается вспомнить, о чем, черт возьми, она говорит. Он тупо смотрит на нее несколько мгновений, прежде чем, наконец, доходит.

— О, да. Сейчас вспомнил.

— Что это за разговор, о котором вы переговариваетесь между собой и не говорите мне? Вы разводитесь? У вас будет ребенок? Что происходит?

Мама откашливается.

— С 7 января по вечер 10-го мы хотели бы взять Айлу в Нью-Гэмпшир на сюрприз-вечеринку в честь пятидесятилетия тети Кэти.

Моя улыбка меркнет.

— Занятия начинаются с девятого. Мы не можем уехать. Я пропущу первый день.

— Нет, дорогая. Ты не сможешь поехать, — мягко говорит отец. — Айла сможет… если ты позволишь.

— Это три дня. Мы никогда не проводили столько времени вдали друг от друга. Не говоря уже о трех ночах.

Моя мама смотрит на меня сочувствующим взглядом.

— Малышка, чего ты так боишься? Она будет с нами. И если боишься, что Пеллеттьеры ее увидят, не беспокойся. Мы не поедем в Трескотт, только в Кэннон, поселимся в хорошем мотеле прямо возле дома Кэти. Через дорогу есть небольшой детский музей, а также детский бассейн, предназначенный только для малышей, — она склоняет голову, слегка улыбаясь. — Ей будет очень весело, детка. Обещаю.

Я знаю, ей было бы весело. Айле три с половиной года, так что, конечно, ей понравится. Но она даже ни разу не была в музее. Мне нужно самой все это пройти. Если я этого не сделаю, она заметит и подумает, что я не хочу создавать воспоминания.

Словно читая мысли, мама берет меня за руку.

— Эдди, с тех пор как родила этого прекрасного ребенка, ты почти не находила времени для себя. Помимо учебы, ты все время здесь. С ней. Это может стать хорошим перерывом и для тебя. Я знаю, у тебя есть занятия, но в остальное время могла бы пообщаться с Тессой. Или сходить по магазинам, или на пробежку. Черт возьми, может, даже на вечеринку…

— Нет. Она этого делать не будет, — ворчит в кресле отец. — Еще чего.

Мама закатывает глаза.

— Господи, Баррен. Ей девятнадцать лет, ради всего святого.

— Это не значит, что ей нужно ходить на вечеринки. Они небезопасны, — бормочет он в ответ, прежде чем посмотреть на меня. — Но кроме этой ерунды с вечеринками, я действительно думаю, что ты заслуживаешь перерыва. И мы заслуживаем того, чтобы маленькая внучка отправилась в мини-отпуск, а ты перестала над нами витать.

— Грубиян, — бормочу я. — А что если она не захочет ехать? — я смотрю на ее спящее личико, проводя рукой по волосам. — Вдруг захочет остаться со мной?

— Я полагаю, мы узнаем об этом, когда ты с ней поговоришь, верно? — говорит мама, глядя на моего маленького ангелочка. — Если тебе действительно неудобно, мы ее не возьмем. Она твоя дочь, и я не хочу быть навязчивой или властной.

— А как насчет тренировок, пап? — спрашиваю я в замешательстве. — Ты же сейчас в самом разгаре сезона.

— Я поговорил с другими тренерами, и они согласились покрыть эти тренировки за меня, — говорит он, и я, честно говоря, не могу поверить своим ушам. Мой отец никогда не пропускал хоккей. — Для твоей мамы важно поехать, поэтому и для меня тоже.

Она такая, моя мама. Заботливая и милая, и всегда отдает гораздо больше, чем получает. Она — воплощение святости.

Отец встает со стула и гладит нас обеих по головам.

— Спокойной ночи, дамы, — он наклоняется и целует маму в волосы. — Люблю тебя.

— Спокойной ночи, пап. Люблю тебя, — я улыбаюсь, глядя, как мама поднимает на него взгляд и тоже желает спокойной ночи.

Они так сильно любят друг друга, что это почти раздражает. Но в то же время очень мило. Как только он уходит, мы на несколько минут усаживаемся в тихой гостиной. Рождественская елка освещает лицо Айлы, создавая самый потрясающий эффект, когда она тихонько посапывает у меня на груди.

— Мам? — шепчу я, поглаживая щеку дочери.

Чувствую, как съеживаюсь оттого, что сейчас начну распускать нюни.

— Да, детка?

— Причина, по которой я никогда не хочу с ней расставаться или чтобы ты брала ее без меня, в том, что… я боюсь, что она почувствует, что оба ее родителя не справляются. Что никому из нас не интересно быть рядом, — мои глаза наполняются слезами. — Я не хочу, чтобы она чувствовала, что недостаточно хороша. Вот и все, — всхлипываю я. — Знаю, это странно. И я беспокоюсь, что буду ей нужна. Она будет нуждаться во мне, а меня не окажется рядом.

Некоторое время она молчит, а затем вздыхает.

— Знаешь, когда ты была маленькой, это было непросто, — с ее губ слетает тихий смешок. — Совсем не любила спать. Я не знала, что, черт возьми, делать или как успокоить тебя, когда были колики. Но даже несмотря на это,