Плейбой - Ханна Грей

же разберитесь со всей этой воркотней. Когда вернусь, я не хочу ее видеть, — я хлопаю себя по животу. — Индейка и картофельное пюре, которые съел, еще не улеглись; не заставляйте меня блевать.

— Я позабочусь об этом, — смеется отец, когда мы выходим за дверь.

И я не сомневаюсь, что так и будет.

Сорок пять минут пролетают как одно мгновение. Мы мчимся по ночному городу, я и отец, по очереди вжимаясь в сиденья и давя на педаль газа, пытаясь перещеголять друг друга в скорости и адреналине. Наконец, я торможу, вгоняя машину на парковку, и переключаю на нейтральную.

— Ну, давай уже, расскажи, кто эта красотка? Или дожидаться, пока я стану старым и дряхлым? — отец ухмыляется, взгляд сверкает озорным огоньком.

— Да я знаю, какой ты! — я бросаю на него взгляд, и он тут же понимает, что никакие уловки не сработают. — Только один раз ты так улыбался… лет десять назад, когда я сломал руку и не мог играть в хоккей. Ты ведь знаешь, хоккей — это моя страсть, жизнь. А теперь… думаешь, я, может, нашел то, что дороже хоккея? Настоящую любовь?

Я не готов к этому разговору. «Любовь» — слишком громкое слово, слишком серьезное. Но я, признаться, слишком часто думал о ней, слишком много времени проводил в ее компании.

— Эддисон, — бормочу я, уставившись в лобовое стекло. — Проблема в том, что она дочь тренера.

— Черт, — мрачно произносит отец. — Полагаю, он не в восторге?

— Он бы, наверное, вырезал мне яйца, если бы узнал, — я поеживаюсь от этой мысли. — И… у нее вроде как есть ребенок.

— Какой еще «вроде как»? У меня двое таких маленьких чертят! Я тебе скажу, тут никаких «вроде как» нет. Он либо есть, либо нет.

— Есть. Дочь. Три года, наверное, — я откидываюсь на сиденье, устало вздыхая. — Маленькая копия мамы.

— Красивая? Эта Эддисон?

— Невероятная, — я задумываюсь о ее красоте, о том, как она завораживает. Но тут же возвращаюсь к реальности. — Но, как я уже сказал, дочь тренера. С ребенком. Ничего не получится, пап.

— Не торопись с выводами, — отец толкает меня локтем. — Вы нравитесь друг другу?

— Не уверен, — я усмехаюсь, глядя на него. — То есть, она мне нравится. А вот что чувствует Эддисон… черт, не знаю. Она сложная.

— Хорошие девушки всегда сложные, — он ухмыляется. — Чего ты больше боишься, парень? Что тренер разозлится, или встречаться с девушкой, у которой есть ребенок?

Я задумываюсь, не зная, как ответить. С одной стороны, да, я боюсь тренера. Не могу представить, как он отреагирует, узнав, что я встречаюсь с его дочерью. Он может сломать мне жизнь. С другой стороны, к черту! Я, может, и не идеален, но хороший парень. Я был воспитан в замечательной семье. Кто он такой, чтобы решать, что я не достоин Эддисон?

Но… как же мне справиться с тем, что она уже не одна? Ребенок… Это другая история. Не просто любовь, не просто отношения.

И есть еще один страшный вариант. Вариант, где она оттолкнет меня, как будто я заразный.

— И то, и другое, наверное, — я провожу рукой по лицу. — У меня никогда не было девушки. А вот первая… сомневаюсь, что она должна быть взрослой, с ребенком на руках.

— Знаешь, что самое интересное в любви, Кэм? — отец смотрит на меня. — Она не обращает внимания на препятствия. Все, что стоит того в этой жизни, всегда дается с трудом.

— Я не люблю ее, ты, сумасшедший старик! — рычу я, не в силах сдержать раздражение. — Я едва ее знаю.

— Ну хорошо, — он усмиряет смех, взгляд становится серьезным. — Тогда чего ты так переживаешь? Живи своей жизнью, парень.

Я знаю, он просто меня испытывает. Или пытается заставить признаться. Я не люблю ее. Пока что. Но если буду продолжать крутиться вокруг Эддисон… Может, все изменится. Гнаться за ней — это как играть с огнем. А я не хочу обжечься.

— Давай поедем домой, пока мама не отругала нас за то, что пропустили десерт, — я включаю зажигание и выезжаю с парковки. — Я знаю, ты весь день засматривался на яблочный пирог.

— Естественно! — он потирает руки, и я невольно улыбаюсь.

Мы едем молча. Отец кладет руку мне на плечо.

— Просто следуй сердцу, Кэм. Делай это, и никогда не проиграешь.

Я киваю, но не говорю ни слова.

Потому что даже если начну следовать сердцу… Как я могу быть уверен, что оно не будет растоптано?

Глава 14

Кэм

— Сыграйте последнюю комбинацию еще раз, парни, — призывает тренер МакИнтайр, зажав блокнот под мышкой. — Если сделаете это безупречно, я отпущу вас, — он ухмыляется. — А накосячите… заставлю играть до тех пор, пока все не исправите.

Мы проигрываем комбинацию, и, как я и предполагал, она далека от совершенства.

Тренер МакИнтайр качает головой и снова указывает на центр ледовой площадки.

— Еще раз.

Мы повторяем комбинацию еще трижды, пока наконец не делаем ее правильно. Он хлопает в ладоши и улыбается.

— Наконец-то. Можете отчаливать.

Я вытираю пот со лба и направляюсь к выходу со льда вслед за остальной командой. По общим меркам тренировка прошла неплохо, но все же мы потрудились, и теперь я весь провонял и хочу в душ.

— Тренировки были намного спокойнее, когда ЛаКонте не орал на нас, — бормочет Броуди, идущий позади меня. — Кстати, а надолго этот ворчун уехал?

— Ненадолго, — бесстрастно отвечает Линк. — Я слышал, он вернется через несколько дней. Уехал в Нью-Гэмпшир повидать семью.

Интересно, Эддисон поехала с ними или они с дочерью остались здесь? Ребята могут говорить о тренере все, что хотят, но, как мне кажется, мы все понимаем, что команда играет лучше, чем когда-либо, и это целиком его заслуга. Придурок он или нет… но в одном тверд. В желании побеждать.

Я беру полотенце и иду в душ. Включаю воду на такую температуру, что она практически сдирает с меня кожу. Я безумно счастлив, что у нас есть выходные без игр. Хотя игры — это единственная возможность увидеть прекрасное лицо Эддисон, которая всегда сидит на своем обычном месте. После той игры, которую она пропустила из-за Ника Пеллеттье, было приятно видеть ее в прошлый уик-энд. Ее и маленькую копию Эддисон.

Когда я ездил домой на Рождество, отец сказал, что нужно следовать за своим сердцем. Проблема в том, что я даже не понимаю, что, черт возьми, это значит.

Так что просто