Нежеланная императрица, или Постоялый двор попаданки - Ксения Мэо

И затем девочка выкладывает всё, что рассказал ей о себе наш крепыш:

— Он из деревни Хрустальная. И там у него родня и большой отцовский дом!

Так-так-так! Знакомое название царапает слух. Не туда ли собирался сослать меня муженек?

— Хрустальная? — переспрашиваю.

— Да! Это очень богатая деревня, которая скоро может стать городом. Там красиво, горы и чистая река.

— И как же так получилось, что Джейкоб из Хрустальной деревни отправился с нами в Зеленую? Может, он что-то совершил, и его наказали?

Бетти чуть не плачет, но рьяно защищает понравившегося ей мужчину. Какая она преданная! Аделине невероятно повезло со служанкой.

— Да нет же, Ваше Величество! Джейкоб работал в дворцовых конюшнях. Пришел сенешаль и стал выспрашивать, кто из слуг хорошо знает Хрустальную деревню, так как туда надо сопроводить королеву на отдых. Джейкоб и сообщил, что он родом из тех краев. Его проверяли, даже допрос с магическим камнем устроили. А когда убедились, что Джейкоб верный и худого не сделает, велели подготовиться к поездке. Только перед самой дорогой ему вдруг сообщили, что место назначения меняется, и дали новый приказ. Ну да кто он такой, чтобы спорить? Приказали — поехал. Мы ж люди подневольные.

На глазах Бетти поблескивают слезы.

— Ладно-ладно, Бетти, ты меня убедила. Прости, но я беспокоюсь за тебя. Мне не хочется, чтобы кто-то обидел мою подругу, — говорю примирительным тоном. — Я могу лишь порадоваться, если ты найдешь счастье с достойным человеком.

— П-п-подругу? — заикаясь, произносит девушка и ошарашенно смотрит на меня. На ее лице расцветает такая светлая улыбка, что, кажется, солнышко заглянуло в комнату.

Улыбаюсь в ответ. На этот раз совершенно искренне. Встаю и подхожу к окну. И вижу внизу удаляющуюся фигуру нашего постояльца. Интересно, что он тут вынюхивал под моим окном?

Впрочем, пора готовить обед и организовать встречу с инвесторами. То есть с местными кумушками, владеющими промышленной тайной.

Поскольку у меня теперь есть сыр и сметана, я организую на обед картофельный гратен с мелко нарубленными кусочками мяса. Блюдо простое и не требует долгих приготовлений.

Пока обед готовится, организую в главном зале уголок для встречи так, чтобы любопытный Эгберт ничего не услышал и не подсмотрел с лестницы.

До прихода крестьянок всё проходит как обычно. Задумчивый обед в компании Джейкоба и Виктора. Затем напряженная и с перчинкой трапеза постояльца. На этот раз он пытает меня на тему того, откуда я беру столь экстравагантные рецепты. Отправляю Джейкоба проследить за разбором домов. Виктор занят какими-то хозяйственными делами на втором этаже.

Нарезаю сыры, немного вяленого мяса, сырые овощи. Делаю соус из сметаны и чеснока. Сервирую закуски прямо на толстых разделочных досках.

Вскоре, как и договаривались, появляется Матильда. С ней еще семь немолодых женщин. Они с интересом рассматривают немного облагороженную таверну. Бутылка с серебряным драконом повергает их чуть ли не в священный трепет. Наливаю каждой по чашке «драконьей воды» и приглашаю за подготовленный для беседы стол.

Нехитрое, но затейливо сервированное угощение окончательно пробивает их броню, если она и была.

— Мне очень приятно, что вы настолько доверились мне, что открыли самый главный секрет своей деревни, который хранили веками, — начинаю негромким голосом. Женщины кивают, не сводя с меня глаз. Я продолжаю: — Но мне кажется, что жить, не используя это знание, не совсем правильно.

— Но мы используем! — восклицает одна. — Красим свою одежду.

— И она очень красивая, — соглашаюсь. — Но вы не извлекаете никакой выгоды из столь ценного ресурса. Вы не задумывались, что окрашенная в такой благородный цвет ткань будет высоко цениться?

По удивленным глазам понимаю, что эта мысль почему-то не приходила им в голову.

— Матильда рассказывала, что у ваших бабушек и прабабушек не раз пытались выведать тайну цвета. Как думаете почему? — замолкаю и даю им самим сформулировать мысль.

Это один из приёмчиков с уроков по русской литературе. Подведи ребенка к мысли, которую он сам и должен сформулировать, — и она станет для него родной, ведь это же он понял, он дошел до нее. Работает безотказно даже со взрослыми.

— Потому что сами хотели ткань такого цвета… — выдыхает одна.

Наслаждаюсь тем, как осознание постепенно приходит к ним. Из никому не нужной заброшенной деревни на краю империи Зеленая вмиг превратилась в место, где обладают сверхценным тайным знанием, которым мечтают овладеть многие.

— А теперь представьте, что мы исполним их желание, — произношу, зажигая их взглядом. — Нет — мы не раскроем им секрет, но мы дадим, вернее продадим, им ткань зеленого цвета. Много ткани!

Я дальше рисую им радостные картины: как мы организуем большую красильную мастерскую, как в Зеленую потянутся купцы и как их поток поможет поднять деревню.

Сначала я ощущаю себя Остапом Бендером, вещающим про Нью-Васюки, но постепенно вместе с женщинами под их одобрительные вгляды загораюсь и сама и начинаю верить в свою идею.

— Но как купцы узнают о нашей ткани?

— А как мы будем торговать, если нас не пускают на ярмарки?

— И где мы будем продавать ткань?

На меня сыпятся вопросы, но я готова на них отвечать:

— Главное, придумать название для вашего оттенка. Например, «императорский зеленый». Затем рассказать о нём всем в округе.

Сразу три женщины восклицают:

— Но как?

Я обвожу собравшихся взглядом и рассказываю самую интересную часть своего плана.

37

Эдвард

— Ваша жена сегодня укатила в Инкервиль, — голос Эгберта разрывает по-утреннему спокойный воздух на балконе.

Я резко поворачиваюсь, и Эгберт невольно делает шаг назад. Его голос спокоен, но я чувствую, как в груди закипает ярость. Утро только начинается, солнце едва поднимается над горизонтом, а мне уже хочется что-то уничтожить. Мы стоим на балконе, с облупленным парапетом, куда удобно приземляться драконом. Ветер пахнет дождем и мокрым камнем, но даже он не охлаждает жар, поднимающийся во мне.

— А вообще она неплохо в деревне развернулась, — продолжает Эгберт, явно довольный своей информацией. — Организовала жителей, под её руководством они бурелом расчистили, облагородили родник, выскребли муть из колодца. Я даже уважать её начинаю, хотя как можно уважать предательницу родины?

Я сжимаю челюсти так, что скулы сводит. Вот уж не думал, что она способна на подобное. Была взбалмошной девчонкой, симпатичной, красиво хлопающей ресницами, с головой, забитой пудрой и любовными романами. И вдруг… Решительность,