Стань моей мечтой - Виктория Рогозина

вежливо, но твёрдо перебил его Славик, доставая из рюкзака пластиковую папку. Он открыл её и продемонстрировал подписанный документ. — Вот разрешение на трансляцию внеклассной видеопередачи, подписанное лично вами, три дня назад. В присутствии завуча.

Директор на секунду замолчал. Брови дёрнулись. Он узнал свою подпись. Челюсть напряглась.

— Это… это был другой формат, не… не вот это! — начал он, но голос его уже не звучал так уверенно.

Олег сделал шаг вперёд.

— А это уже в следующем выпуске, — сказал он ровно. — Мы подробно расскажем, кто подписал, кто пытался замять, кто покрывал травлю и кто угрожал ученикам. И ещё будут заявления. В соответствующие организации. В том числе и в прокуратуру.

У директора дрогнули губы. Он открыл рот, чтобы сказать что-то ещё, но не смог найти слов. Секунду помедлил, потом выдавил:

— Ну… давайте не будем… торопиться. Всё можно обсудить, спокойно… Я уверен, вы понимаете, что иногда бывают недоразумения…

— Время обсуждений прошло, — отрезал Олег. — Наступило время последствий.

В комнате повисла тишина. Напряжённая, как перед грозой. Но внутри ребят уже не было страха — только уверенность.

Как только дверь кабинета директора закрылась за спиной ребят, они остановились — прямо перед ними в коридоре стояла толпа. Учеников было много, казалось, половина школы собралась здесь, у стены с большим экраном. Кто-то стоял, переглядываясь. Кто-то шептался. Кто-то просто смотрел с ожиданием. В глазах — не осуждение, не страх, а… что-то другое.

Надежда.

Та самая, хрупкая, как первый лёд, но такая сильная. Варвара сразу уловила эти взгляды. Некоторые ребята, которых она помнила — кто-то из младших классов, кто-то из параллели, — смотрели на неё, как будто она была той самой мечтой. Не сказкой, а шансом. Спасением. В их глазами она читала беззвучное: «Спасибо», «Ты смогла», «Мы не одни».

Олег только кивнул всем, проходя мимо. Миша слегка приобнял Варвару за плечи и наклонился к уху:

— Видела? Это только начало.

Славик с друзьями-ботаниками поправили рюкзаки и как ни в чём не бывало направились к своему кабинету. Все шли спокойно, не торопясь, будто эта прогулка по коридору была символом — мы больше ничего не боимся.

В классе, как ни странно, всё было по-старому. Почти. Егор сидел на своём месте, закинув ногу на ногу, с насмешливой ухмылкой. Он оглядел входящих Хазеров, прищурился на Мишу и лениво сказал:

— Ну что… выступление у вас так себе. На тройку с минусом. Батю моего уже вызвали. Будет весело, не сомневайтесь.

Олег усмехнулся и не останавливаясь прошёл к своей парте. Только бросил через плечо:

— Странно. Неужели тебе не с кем больше поговорить, Егор, кроме как с тем, кто разрушит твою репутацию в щепки? Так же, как ты годами ломал других.

Егор на мгновение потерял уверенность в лице. Моргнул. Пожал плечами, пытаясь сохранить видимость безразличия, но рука, лежащая на столе, дёрнулась — будто выдавая напряжение, которое он пытался спрятать.

А Олег сел за парту. Варвара — рядом. И впервые за долгое время в классе было… по-настоящему спокойно.

Глава 35

В кабинете директора стояла напряжённая тишина, нарушаемая лишь тихим тиканием настенных часов. За окном было солнечно, но внутри, казалось, воздух стал гуще. Антон Антонович сидел за столом, напротив него — Григорий Григорьевич, высокий, плотный мужчина в дорогом костюме, с нахмуренными бровями и отсутствующим выражением лица. Он не спешил садиться, стоял, рассматривая директорский кабинет как нечто старомодное и слегка жалкое.

— Григорий Григорьевич… — начал директор, поправив очки. — У нас возникли... сложности. С вашим сыном.

— С Егором? — Григорий Григорьевич чуть усмехнулся, прислоняясь к подоконнику. — Ну, бывает. Все мы в юности немного… буйные были.

— Это не просто «немного буйный». Поступают жалобы. Много. Некоторые ребята стали всерьёз опасаться за свою безопасность. Начался стихийный проект среди учеников, направленный против школьного буллинга… и, надо сказать, ваш сын там фигурирует не в лучшем свете.

Григорий Григорьевич поднял брови, чуть качнул головой и фыркнул, будто услышал что-то нелепое:

— Антон Антонович, не смешите. Всегда так было. Подрались, потолкались, покричали. Это же мальчишки. Так становятся мужиками. Что вы хотите — стерильных, пугливых отличников? Это школа, не монастырь.

— Я не об этом… — попытался возразить директор, но голос его звучал уже тише.

— Всё, — Григорий Григорьевич решительно выпрямился, бросив короткий взгляд на часы. — Мальчишки сами разберутся. Всегда разбирались. Не суйте туда педагогическую мораль. Никаких официальных жалоб ведь не поступало? Вот и хорошо.

Он повернулся, не дожидаясь ответа, и с лёгким хлопком закрыл за собой дверь.

Кабинет снова наполнился тишиной. Только теперь она была гробовой. Антон Антонович остался сидеть один, с побелевшими пальцами, сжимающими ручку. Впервые за долгое время он почувствовал не раздражение, не досаду, а что-то другое. Страх.

Страх за свою должность. За свою репутацию. За то, что началось нечто, что он уже не сможет остановить.

***

В подвале, временно переоборудованном под штаб проекта, царило настоящее веселье. Лёха и его команда — рослые, громкоголосые спортсмены с вечной ухмылкой и заразительным настроем — хохотали, разливая яркий апельсиновый сок по пластиковым стаканчикам. Один из них взахлёб рассказывал, как его одноклассник в начале дня уверенно заявлял, что всё это не взлетит, а теперь подписался на обновления сайта и уже кидает мемы в поддержку.

— За нас! — воскликнул Лёха, поднимая стакан.

И за мечту! — подхватили остальные.

Никитос, скачущий по залу, как заведённый, махал телефоном и радостно кричал:

— Тысяча посещений сразу после ролика! А к вечеру — уже больше десяти! Мы, чёрт возьми, взорвали школу!

Смех, обнимашки, бодрые фразы перекрывали музыку. На экране, закреплённом на стене, мелькали графики с посещаемостью и всплывающими сообщениями — анонимные и открытые обращения, доказательства, скрины, голосовые записи. Истории, от которых замирало сердце, и среди них — всё больше упоминаний Егора.

— Люди делятся. Они, наконец, начали говорить, — тихо произнёс Славик, наблюдая за статистикой. — И хотят присоединиться. Хотят помогать.

— У нас куча материалов. Учителя, директор… — пробормотал один из «ботаников», заглядывая в ноутбук. — Если это всё подтвердится, это просто… революция.

— Не революция, — поправил Миша, поднося Варваре стакан. — Это начало новой реальности.

В этот момент в зал влетел Сёма с сияющим лицом и за ним — целая шеренга ребят с коробками.

— Кто заказывал пиццу?!