Целительница из Костиндора - Теона Рэй

– Не хочешь помогать, так и скажи, – прошипела Верка. – Правильно Кузьма говорил: сдохнешь ты, и все беды нашу деревню оставят. Сдохни уж поскорее!

– Когда говорил? – усмехнулась я. – До того, как вы с ним уединились, или после?

Верка открыла рот, побледнела.

– Ты че это, Анка? – прошептала она. – Ты… Да ты…

– Знаю я, знаю. – Я скривилась от сожаления из-за того, что не могу сообщить ей, что Кузьма за мазью приходил. – Плевать я хотела на вас. Одного не пойму: кто заразу-то первый подцепил, а потом она Кузьме передалась – ты или Прокоп? Если ты, то с кем?

Верка выпрямилась, расправила плечи. Взгляд метался по двору, руки еще крепче вцепились в ленточку.

Я решила, что на этом наш разговор закончен, и только коснулась ручки двери, как Верка заревела.

– Прости ты меня, дуру грешную! Сын мой не виноват! Дай снадобья какого, а? Лукерья меня заставила в дом твой пробраться, сама же она все и повыбрасывала! Я ничего не трогала! Чего нарвать, скажи: ромашки, полыни, аль шишек набрать?

Я обессиленно улыбнулась ей. Не ободряюще, нет, а прощаясь. Жжение от обиды в груди еще не прошло, а вот голова казалась такой легкой-легкой… Ни о чем я больше не думала. Разве что об отце, да и то уже смирилась: не родные мы друг другу. Он так решил.

– На болото иди, набери клюквы, – сказала я дрогнувшим голосом.

Понимала бы, что делаю, сошла бы с ума от ужаса. Анка, которой я была совсем недавно, никогда бы не послала человека на верную смерть.

Верка закивала.

– Пойду, а сколько нужно?

– Сколько в подол поместится.

Я ушла в дом быстрее, чем она спросила еще хоть что-то. Проскочила мимо недвижимых Безликих к кухонному окну, лишь мельком подумав, что один из них мой родитель, и выглянула на улицу. Серый рассвет сменился первыми теплыми лучами солнца, а Верка в цветастом платье бодро шагала по тропинке в лес.

Она уже не вернется оттуда, так что стоило запомнить ее такой: отчаявшейся, но с разгорающийся надеждой в душе.

Глава 14.

ГЛАВА 14

Безликие не спрашивали, как и почему я явилась через входную дверь, хотя вечером сказала им, что отправляюсь спать. Ну а я не собиралась делиться с ними подробностями.

Спиной чувствовала чей-то взгляд: Даламара или Шерона.

Интересно, кто из них мой… Даже мысленно тяжело произносить это слово.

– Когда вы в последний раз ели? – спросила я, оторвавшись от окна. Верка уже скрылась за деревьями.

Безликие пожали плечами.

– Давно, – отозвался Шерон. – Но мы привыкли.

– Привыкли голодать? За завесой нечего есть?

– Мы можем обходиться без еды неделями.

– Неде… – Я запнулась на новом слове. Никогда его раньше не слышала. – Что такое «неделями»?

– Седмицами, – поправился Шерон. – Мы можем не есть две-три седмицы.

Я рассеянно кивнула. Значит, за завесой седмица – это «неделя». А бабушка не рассказывала мне, что демоны говорят на другом наречии.

Мое желание выгнать родителя из дома утихло, еще когда я встретила Верку. Сидят себе на скамейке – и пусть сидят, а когда я попаду за завесу, то спрошу у матери, почему она от меня отказалась.

Запретив себе думать о том, что в моем доме прямо сейчас находится папа, я сосредоточилась на лорде.

Риддл выглядел уже куда лучше: синяки, царапины и ссадины потихоньку заживали. А вот раны, что были на груди, ничуть не изменились. Теперь, глядя на них, я знала, как эти раны нанесены. На моем запястье такие же.

Я откупорила пузырек, нюхнула. Темно-зеленая жидкость ничем не пахла, но спустя мгновение на моем языке появился железный привкус. Кровь. Из чего бы ни было это снадобье, главной его составляющей была кровь болотной ведьмы. Мертвой болотной ведьмы.

– Хари умерла, – вырвалось у меня. Я замешкалась, но быстро взяла себя в руки и села на топчан лицом к лорду.

Безликие молчали, я продолжила:

– В первую зиму после изгнания она замерзла насмерть. Вы знали об этом?

– Догадывались, – ответил Даламар тусклым голосом. – Оживших мертвецов нам ранее видеть не доводилось, но мы слышали о них.

– Как это произошло с ней?

– Изгнание?

– И это тоже.

– Она предала легион, скрывая у себя преступника. В те времена Туманной завесой управлял отец лорда Риддла, и решение изгнать Хари к людям принимал именно он.

– А ожила она как? – полюбопытствовала я.

Даламар хмыкнул.

– Если принять во внимание силу, которой она теперь обладает, то можно решить, что Хари оживил сам дьявол.

Я понятливо кивнула и вдруг выпалила:

– Кто из вас мой отец?

Съежилась и замерла. Уставившись на бледное лицо лорда Риддла, я дрожащими пальцами стиснула пузырек с настойкой.

В комнатушке воцарилась тишина. Воздух стал словно спертым, и я не могла вдохнуть его. Только почувствовала, как по щеке скользит скупая слеза, вытереть которую мне не хватило сил. Безликие не шевелились, да и я боялась лишний раз моргнуть. Вопрос уже сорвался с губ, его не вернуть, и теперь он витал в комнатке в ожидании ответа.

Порыв ветра хлопнул незапертой дверью, и она, покачнувшись, жалобно заскрипела. Из деревни доносилось коровье мычание, крик петухов, и звенело железо. Молотки ударялись о плоские шляпки гвоздей, жужжали пчелы, с грохотом сыпались на землю испорченные доски крыш. Даже чей-то голос мне удалось разобрать в шуме – Георгия, кажется.

Я все слышала, кроме одного: ответа от демонов.

– Трус, – выплюнула я разочарованно, смахивая слезы.

Трясущейся рукой поднесла пузырек к губам. Выпоить снадобье лорду по-другому не получится, только рот в рот. На вкус оно оказалось склизким и горьким, и я едва не проглотила его, лишь бы избавиться от мерзкого ощущения слизи во рту. Не раздумывая, приоткрыла губы лорда и прижалась к ним своими. Пальцами надавила на его горло, поглаживая сверху вниз, и принялась по чуть-чуть, по капле, выливать содержимое в рот Риддла.

Любая девушка, будь она на моем месте, наверняка запомнила бы это действо как первый поцелуй. Я же думала только о том, чтобы демон поскорее очнулся и отвел меня к моей матери.

Капля, еще капля. Снадобье собиралось во рту Безликого, и я