Целительница из Костиндора - Теона Рэй

class="p1">Лорд сказал, что я защищаю Костиндор от своей матери? Не знаю, как мое проживание в этой деревеньке защищает ее, но признаю, что я не стану слишком сильно печалиться, если мама сотрет ее с лица земли…

И снова, как и каждый раз, когда я желала костиндорцам наказания по их заслугам, в моей голове возникли образы невинных. Веселой Христины, озорной Зоськи, добродушной Матрены. Их чистые глаза, светлые души и добрые сердца затмевали злую черноту, исходящую от всех остальных.

Я же, думая обо всех сразу, болталась словно бревно в речном потоке, не в состоянии решить, к какому берегу прибиться. К тому, на котором я пожертвую своим счастьем ради спокойной жизни деревни, ставшей уже родной, или к тому, на котором я наконец-то выберу себя.

Права была бабушка: нет во мне никакого стержня. Ни силы духа, ни характера, ни воли. Меня не боятся, мной помыкают, мной пользуются.

Так дальше продолжаться не может.

Но и бежать тоже нельзя. Не по-человечески это. А я в первую очередь человек.

Я намылила Риддла сзади: спину, руки, ноги. Переборов стеснение, глядя в потолок. Потом выплеснула на него несколько ковшей теплой воды, смывая пену.

– Перевернуться самостоятельно сможете или позвать Шерона?

– Мне не нравится чувствовать себя немощным. – Лицо Риддла было обращено в мою сторону, и я увидела, как оно недовольно сморщилось. – Попробую сам.

– Вы не виноваты в том, что с вами сделала та старуха, – попробовала я успокоить лорда, пока он, дрожа от усилия, приподнимался на руках и заваливался на правый бок, чтобы потом подтянуться, ухватившись за край полка, и лечь на спину. – Вот видите, и вовсе вы не немощный.

Лорд дышал тяжело, как если бы промчался по буеракам с тяжеленным мешком овса на плече, а не просто сменил положение.

– Она ослабила меня, чтобы я не смог уйти, – прохрипел Риддл. – Рано или поздно действие ее заклятий сойдет на нет.

– Уже сходит. Хари дала мне противоядие, я влила его в вас. Чем она вас опаивала?

– Я бы очень хотел вспомнить все, чем ведьма меня поила, чтобы понять, что и как на меня влияло все годы в заточении, но увы.

Я кивнула, скорее своим мыслям, чем лорду. В очередной раз заставила себя вспомнить, что я целительница, а не изголодавшаяся по любви девушка, и потрясла над Риддлом мокрым веником. Горячие капли мягко падали на бледную кожу живота, рук и между ног. Стекали тонкими струйками на полок и впитывались в доски.

– Мне казалось, деревенские женщины менее раскованны, – пробормотал лорд с едва различимой усмешкой.

Я вскинула голову. Порадовалась, что его глаза надежно скрывает тонкая полоска ткани, иначе мои пунцовые щеки точно выдали бы ему мое смущение.

– О чем вы?

– Не вижу твоего взгляда, но чувствую, как ты меня рассматриваешь. – Он на миг задумался и продолжил: – До того, как мне прийти и на три года остаться в лесу Костиндора, я не следил за деревней: это делали мои служащие. Так что я ничего о тебе не знаю. Почти ничего. Замужем ли ты?

– Сами-то как думаете? Жаль, вы не видите ссадин на моем лице. Поверьте, я ничуть не краше, чем вы после плена.

Я прикусила язык. Сама не понимаю, зачем это сказала, да еще таким жестким тоном. Кажется, раньше я реагировала на вопросы о замужестве куда спокойнее, а сейчас взъерошилась.

– Никто не возьмет замуж демоницу. Если моей бабушке удалось найти здесь любовь своей жизни среди простых смертных и даже обзавестись двумя детьми, то только потому, что никто не знал, откуда она пришла. Мне же и надеяться нечего. Вся деревня видела, как меня принесли из-за завесы и выбросили, словно заразную.

– Тебя били?

– Однажды. Не сказать, что ни за что, но деревенские… Они легче поверят одному из своих, чем мне, даже если тот солгал.

– Обвинили в чем-то?

– Вам скучно? – огрызнулась я и тут же добавила, уже мягче: – Простите. Мне не хочется говорить о своей жизни с тем, кто никогда меня не поймет.

Я закончила парение, намылила лорда теперь уже спереди, но, дойдя ладонями до причинного места, отдернула руки.

– Помыться я и сам могу, – понимающе сказал Риддл.

Я отвернулась, принялась подливать в бак воду, перекладывать с места на место ароматные травы. Делала все, чтобы занять себя и не наблюдать…

– Встать все же не получится. – Из груди лорда вырвался тяжелый вздох. – Дьявол ее побери, чем она меня поила…

– Думаю, мертвой кровью. – Я пожала плечами. – Ничего другого на ум не приходит. Но вот зачем вы заявились к Хари?

– Сложный вопрос. Теперь я уже и сам не знаю. Три года назад мне нужны были от нее кое-какие сведения, а сейчас… Пожалуй, без них обойдусь.

Я повернулась к нему с ковшом, полным воды, и полила сверху, смывая пену. Пятна грязи, въевшиеся в кожу за несколько лет, исчезли. Тело стало еще бледнее, чем раньше, как если бы мужчина никогда не видел солнца. Впрочем, если он большую часть жизни ходил в черной накидке, как у остальных Безликих, то ничего удивительного. Но разве ведьма не держала Риддла на улице?

– Где Хари вас прятала?

– Что?

Лорд пребывал глубоко в своих мыслях и не расслышал вопроса.

– Я нашла вас на болоте привязанным к дереву, но вы ведь не все время там провели, иначе деревенские хоть раз наткнулись бы на вас. К болоту они не стремились ходить, но временами кто-то все равно там бывал.

– На улицу она меня вывела незадолго до того, как явилась ты. Может, прошло всего четыре или пять дней, я не считал их. Почему ты об этом спросила?

– Вы бледный, для меня это странно.

Риддл больше ничего не сказал. Я плеснула на него еще немного воды и вышла в предбанник. Прохладный воздух, каким он всегда бывает в начале осени, после жаркого влажного помещения подействовал бодряще. Остудил разгоряченное лицо, но не мысли.

Я машинально обернулась на дверь, подумав, как низка она для высокого демона, и зашагала к дому. Шерон ждал на крыльце, я ему кивнула, и он двинулся к бане, чтобы помочь Риддлу вернуться в дом.

Во дворе я решила немного задержаться: набрать дров для печи, подтянуть бельевые веревки, ослабленные ветром, а