Королева из другого мира - Диана Клэр

Я замолчала. В голове царил хаос и, в то же время, пустота. Как такое могло уживаться друг с другом, неясно, но в моей голове, похоже, могло ужиться всё, что угодно.

— Ну как? Прониклась? — Бодан с интересом наблюдал за мной. И, дождавшись моего легкого кивка, продолжил. — А теперь поставь себя на место профессора Ротта.

Я поставила. Место мне не понравилось. Очевидно, это было отчётливо написано на моём лице, поскольку Бодан довольно кивнул.

— То-то и оно, — он вздохнул, потом отвернулся и продолжил подниматься по ступенькам. — А он, к тому же, несет за тебя ответственность.

Я застыла, вцепившись пальцами в перила и не в силах сдвинуться с места. На что я подписалась?

— Мэйди! — нетерпеливый голос приятеля вырвал меня из оцепенения. — Ну что ты встала! Давай пошевеливайся!

Я вздрогнула и припустила за ним и Шелли, которая всё это время молча слушала наш разговор. Лишь ее глаза выражали крайнее сочувствие.

— Но, поскольку пути назад нет, — на лице парня вновь заиграла уже привычная, чуть нахальная улыбка, очевидно, он решил, что уже достаточно напугал меня. — То и волноваться не о чем.

Ну да. Конечно. Совсем не о чем. Подумаешь, какие-то там мечи, драки и драконы.

— Я тебя немного поднатаскаю по физподготовке, хочешь?

Я с благодарностью взглянула на Бодана.

— Послушай, — начала неуверенно. Запнулась, подбирая правильные слова. — А почему ты так заботишься обо мне? Я ведь тебе никто. И по статусу я не просто ниже… Почему?

Бодан на мгновение застыл, потом обернулся и пристально посмотрел мне в лицо.

— Не знаю, — после некоторого раздумья, тихо вымолвил он. Глаза его затуманились, казалось, он сейчас мыслями где-то очень далеко. — Наверное, потому что мне всегда хотелось иметь младшую сестренку. Вот такую. Хрупкую, но смелую и отчаянную. А тут ты подвернулась. — Он улыбнулся. — Не каждый решится дать отпор Мелиссе и ее прихвостням.

Я порозовела от гордости и кивнула. На сердце потеплело. Если честно, мне тоже всегда хотелось иметь старшего брата.

— Ладно, хватит лирики, — тон парня снова стал деловым. — Мы уже пришли.

Следующий час мы провели в швейной мастерской, где подмастерья снимали с нас с Шелли мерки. Причём, подмастерья явно не были людьми. Маленькие, едва доходящие мне до пояса, коренастые, с несоразмерно длинными носами и маленькими, зелеными глазками, они напоминали сказочных гномов. Одежда их состояла из светло-серых, свободного покроя штанов и белых рубашек, поверх которых были одеты серые жилетки с множеством карманов, из которые ловкие, миниатюрные ручки доставали то измерительную ленту, то булавку, то блокнот с карандашом.

Работали эти гномы, как я их нарекла, молча. И тишину мастерской нарушали лишь шуршание ленты да скрип карандаша. Ну и иногда тихое бормотание, словно гномы что-то вычисляли в уме.

Наконец последняя циферка была вписана в крошечную книжечку, и нас с Шелли с благосклонным кивком отпустили на волю, где нас всё это время терпеливо ждал Бодан.

— Это лестеры, лучшие портные государства, — словно услышав мой немой вопрос, пояснил он. — Работают молниеносно и очень качественно. И зачаровывают одежду. Вещи, которые они шьют, гораздо прочнее и долговечнее, чем обычные. Что особенно важно для боевой экипировки.

Интересно, он не задается вопросом, почему я не знаю таких элементарных вещей? В груди кольнуло, и я снова почувствовала тревогу. Но парень продолжал болтать, как ни в чём не бывало, и я расслабилась. Может, это нормально для деревенских?

— К слову, форма будет готова через два дня. Как раз к началу занятий. А теперь — к кастелянше за полотенцами и средствами гигиены. Потом оставите всё это в своих комнатах, и пойдём ужинать, — раздавал команды Бодан, пока мы пересекали атриум, направляясь к уже знакомой мне лестнице, ведущей к женскому общежитию.

Мы с Шелли послушно кивнули и гуськом засеменили за нашим провожатым и первым наставником.

Экономка оказалась, к счастью, вполне обычным человеком. Пухленькая, миловидная, среднего возраста женщина в болотно-зеленом платье и черном фартуке выдала нам кипу махровых полотенец и по куску мыла.

— Полотенца меняются раз в неделю, мыла должно хватить на месяц, — объявила она, делая какие-то пометки в журнале. — Поэтому обращайтесь с казенным имуществом осторожно. А то любите вы устраивать всякие мыльные баталии… Не напасешься на вас. — Она недовольно поцокала языком.

— А… для волос? — я с сомнением посмотрела на грязно-белый, шершавый брусок, выглядевший почти как хозяйственное мыло.

Экономка с удивлением посмотрела на меня поверх маленьких очков в блестящей оправе.

— Это всё. Если захочешь чего-то еще, покупай в городе. За свои деньги.

Понятно. А там шампуни, наверняка, дорогие. Полагаю, это удовольствие могут себе позволить исключительно мелиссы и ронды.

Я тяжело вздохнула и взяла из рук недовольной женщины стопку полотенец, на вершине которой гордо восседало мыло. Принюхалась.

Хоть пахнет приятно, не как хозяйственное, — подумала с облегчением. Но с волосами придется что-то придумывать. Долго они на таком скудном пайке не протянут.

Быстро вернулась в комнату — благо, моей соседки не оказалось на месте — и сунула принесенные вещи в шкафчик. Потом подошла к кровати и опустилась на сиреневое покрывало. Только сейчас я почувствовала, как сильно устала. Откинулась на подушку и на мгновение закрыла глаза. Перед внутренним взором пролетел весь сегодняшний день. Бабушка, сборы, Сильва, Мелисса, экзамен, ректор… И профессор Ротт.

Казалось, столько просто не может произойти за такое короткое время! Может, я, всё же сплю? И вот-вот проснусь в своей одинокой однушке на окраине Москвы? И всё будет как прежде?

Я резко распахнула глаза.

А хочу ли я, чтобы всё было как прежде? Хочу ли я вернуться туда, где у меня не было никого, кроме книг и старого пианино? Где я пережила унижение?

Я не знала ответа на этот вопрос. Или, может, пока не решалась его себе озвучить. Но перед глазами внезапно возникла милая, чуть нахальная улыбка Бодана и пухленькое, доброе личико Шелли. А в ушах зазвучал скрипучий, уютный голос ректора.

И мне вдруг стало неимоверно тепло на душе. Так тепло, как не было с того времени, как ушла бабушка.

А еще — и в этом я себе боялась признаться больше всего! — мне так хотелось, чтобы темно-серые глаза, смотрящие на меня сейчас с ледяным холодом, хоть раз взглянули на меня с теплотой… или даже, как бы невероятно это сейчас ни звучало, с любовью.

Нет. Я прекрасно знала ответ на вопрос, хочу ли я вернуться