Танец первой жены - Полина Зорина

Я получу дом, в котором будем жить мы втроем. Мне не придется сталкиваться с Мадиной и Эмиром. Я смогу приходить к ним, когда они переедут в дом Азамата, хоть каждый день быть рядом с ними. Без войны с семьей, без позора, который ляжет на Айзу и Лейлу, как клеймо, из-за насильника отца. У меня останутся добрые отношения с Руфиной, Азаматом и Расулом.

Но в глубине души этот выход пугал меня не меньше первого. Что если Азамат прав и я выйду замуж? Что если жизнь подбросит "достойного человека", как он сказал, и я, устав от одиночества, поддамся? Тогда у меня сразу же отберут детей.

Или если Азамат оставит этот мир, не выдав моих девочек замуж, кто защитит их? Руфина? Она женщина, ее слово ничего не значит без мужа. Эмир заберет их, а Мадина будет помыкать ими, мстя за то, как обошлись с ее мужем.

Нет, этот выход – не свобода, а отсрочка казни. Но он дает время: у меня впереди годы с детьми. Я успею придумать план, накопить силы, может, даже бежать, если придет пора. Подписать – значит выжить сегодня, чтобы бороться завтра. Я сидела в комнате, уставившись в стену, и чувствовала, как внутри кипит ярость, смешанная с отчаянием. Аллах, дай мне мудрости выбрать...

Несколько дней я ходила как в воду опущенная. Думала, думала так, что мозги кипели. Азамат не торопил. Словом даже не обмолвился, чтобы я принимала решение быстрее.

– Амир, – Расул подошел ко мне, когда я нарезала мясо для ужина. – Что с тобой происходит? На тебе лица нет. Я все думал – пройдет, но нет. Тебя кто-то обидел?

– Нет. Отец дал бумаги на развод.

– И ты сомневаешься, все ли в них верно? Отец не обманет. Он порядочный человек. Если тебе так будет спокойнее, я могу посмотреть их.

– Хорошо.

Вряд ли Расул сможет разрешить дилемму, которая встала передо мной, но он так искренне предложил помощь, что у меня язык не повернулся отказаться.

– Я приду после ужина.

Вечером раздался осторожный стук в дверь.

Я сунула в карман радионяню, взяла документы и вышла из комнаты.

Мы расположились в коридоре у окна.

Я протянула ему бумаги. Расул внимательно вчитывался в текст и наконец вынес вердикт:

– Здесь все составлено грамотно и учтены твои интересы. Я был уверен в том, что отец тебя не обидит. Почему ты сомневаешься?

– Я не сомневаюсь в порядочности Азамата.

– Боишься, что выйдешь замуж и детей заберут?

– Я не выйду замуж. Мне хватило.

Я думала, что увижу в глазах Расула тот же скепсис, что и у его отца, но нет. Он смотрел на меня с пониманием, на которое я не рассчитывала.

– Тогда что?

– Если вдруг не станет Азамата, – мой голос дрогнул, – моих детей заберет Эмир. Клянусь, я не допущу этого. Костьми лягу, но не отдам ему дочек. Как только Лейла подрастет, мы сбежим, уедем из республики, не знаю как, но я это сделаю, – слезы потекли по моим щекам. – Я на все готова, чтобы девочки остались со мной.

– И ты говоришь об этом мне? Такими планами обычно не делятся.

– А кому мне сказать? У меня нет родных. Школьных подруг я растеряла. У меня только ты. Только тебе я верю.

Между бровей Расула пролегла глубокая складка. С минуту он молчал.

– Ты говоришь, что готова на все?

Я с готовностью закивала.

– Тогда подпиши бумаги и не делай глупостей. И я обещаю тебе, что с детьми тебя никто не разлучит. Ты мне веришь?

Глава 31

Бабушка Зайнаб жила в дальнем ауле за сто с лишним километров от нашего города. Айза не понимала, зачем ей куда-то ехать, плакала по подружкам в садике, потом устроила истерику, что ей не дают попрощаться с папой.

И плевать она хотела на историю про страшную и опасную болезнь.

Азамат отвозил нас ранним утром. Заря только занялась.

Он установил люльку для Лейлы на заднее сидение, закрепил ее ремнем безопасности.

Расул помог спустить наши многочисленные сумки до машины и разместить их в багажнике, а теперь стоял у крыльца и смотрел на нас.

Руфина копалась в своем пакете, проверяла, взяла ли она с собой гостинец – пирожки и конфеты для Зайнаб. Убедившись, что все на месте, села на переднее сидение.

Айза все еще терла заплаканные глаза и с надеждой смотрела на входную дверь, ждала, что папа с ней попрощается.

Я мельком взглянула на окно в нашей спальне, и мне показалось, что качнулась занавеска. Я задержала взгляд. Тонкий тюль едва заметно дернулся.

Смотри, Эмир, любуйся на то, что ты разрушил.

Расул не подошел ближе, просто кивнул со своего места:

– В добрый путь!

Но стоял до тех пор, пока машина не выехала за ворота. Айза обернулась и махала Расулу.

Азамат вел осторожно. Дороги зимой коварны.

Я прижалась лбом к холодному стеклу, глядя на дома, выплывающие из тумана.

Сначала мы вырвались из долины: многоэтажки сменились редкими домиками на склонах. Айза, утомленная истерикой, прильнула ко мне, поглаживая плюшевого зайку.

– Папа... почему он не вышел? Почему не проводил меня? – спрашивала меня уже в который раз и получала тот же ответ.

–Он болеет, солнышко. Как только поправится, вы обязательно увидитесь.

Лейла спала в люльке, посапывая и держа кулачок у рта.

Руфина молча сидела впереди, только иногда вздыхала, глядя в окно.

Тихо урча, машина карабкалась по первому серпантину. Справа обрыв. Внизу чернела река, скованная льдом.

До аула мы ехали почти два с половиной часа. По горным дорогам торопиться нельзя.

Домик бабушки Зайнаб был маленьким и неказистым. Деревянный забор почернел от времени и покосился. Видимо, поправить его было некому. Азамат стукнул ладонью по рулю. Сигнал получился громкий и нервный.

Никто не вышел из дома.

– Уснула она там, что ли?

Он снова ударил по клаксону. И только тогда дверь отворилась.

Эту родственницу Азамата я не видела даже на фотографиях и представляла ее себе милой, доброй старушкой, но одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что это не так.

Она была одета во все черное, и лицо ее напоминало застывшую восковую маску.

Да и оглядывала она нас