Проклятие королевы фей - Тереза Медейрос

Улыбка смягчила ее ответ.

— Если вам так угодно, милорд.

Она направилась в противоположную от стола сторону, вынудив Остина взять ее за плечо и направить в нужное место. Рыцарю едва удалось перебороть странное желание поднять вуаль и увидеть выражение глаз жены. Они приблизились к столу, и старый Рис Гавенмор поспешно отпрянул к выцветшему гобелену, все еще сжимая в руке фигурку побежденного короля.

Холли, опускаясь на скамью, благосклонно кивнула Кэри.

— Добрый вечер, Винифрида. Надеюсь, я задержалась не настолько, чтобы дать блюдам остыть.

Кэри раскрыл было рот, но в этот момент Винифрида, суетясь, принесла поднос с мисками, наполненными дымящейся бараниной, тушенной с луком-пореем.

— Любимое блюдо нашего господина, миледи, — сказала служанка, ставя одну миску между Остином и Холли. — Надеюсь, вам понравится.

— Не сомневаюсь в этом, Винни, — скромно согласилась Холли. — Я очень неприхотлива в своих вкусах. Надеюсь, я нисколько не обременю вас.

Остин изумленно глядел на свою жену, в то время как остальные рассаживались за столом. Вчера ублажить девушку было совершенно невозможно, а сейчас она являла собой покорную овечку. Рыцарь начинал жалеть о том, что она скрыла лицо под вуалью. Теперь он не мог определить настроение Холли, не мог видеть первые искорки испепеляющего огня, вспыхивающего в ее необычных глазах. Когда девушка, схватив серебряную солонку, поднесла ее к губам, собираясь запить кусок мяса, Остин, тихо заворчав, сорвал с нее вуаль.

Холли тут же отставила солонку и взяла кубок. Ее глаза расширились от изумления.

— Мой наряд вызывает ваше недовольство, сэр? Я думала лишь о том, чтобы воздать должное вашей щедрости.

Остин вздрогнул, чувствуя, что у него увлажняются глаза. Резкий аромат мяты заглушал даже острый запах лука. И рыцарь с удивлением поймал себя на том, что ему больше по душе естественная сладость дыхания Холли, чуть приправленная благоуханием цветов.

— Наоборот, я очень рад, — солгал он. — Это вуаль моей бабушки.

Холли мило рассмеялась.

— Надеюсь, вы спросили у нее разрешение воспользоваться вуалью. Мне бы не хотелось, чтобы она ночами являлась ко мне в спальню, громко стеная по поводу своей потери.

Губы Остина дрогнули, но ему удалось сдержать улыбку. Еще ни одна женщина не смела издеваться над фамильными призраками.

С другой стороны, еще ни одна женщина не смела без приглашения есть из одной с ним миски, развлекать его беззаботной болтовней о сельском очаровании Каер Гавенмора, кормить его с руки сочными кусочками баранины. Странно, но больше всего на Остина действовали руки Холли, с потрескавшейся от грубых поводьев кожей и обрезанными начисто ногтями. Они порхали вокруг него, словно две птички, завораживая его своим изяществом.

Руки застыли в воздухе, когда на них упала тень отца Натаниэля.

— Я искал вас, дитя мое, но Элспет сказала, что вы прилегли отдохнуть.

— Да, это так, — бросив на священника взгляд, постичь смысл которого Остин не смог, Холли снова с веселой улыбкой повернулась к мужу. — Он называет меня «дитя мое», забывая, что всего лишь на несколько лет старше.

Отец Натаниэль покраснел, что, вероятно, произошло бы и с самим Остином, если бы он стал жертвой такой неприкрытой насмешки.

— Все утро, миледи, я провел в лесу, рыская в поисках каштанов, столь любимых вами.

— Благодарю вас, отец Натаниэль, — мило проворковала она. — Но, кажется, мои вкусы изменились.

Священник поставил миску с каштанами на стол, и Остин заметил, что его черные обломанные ногти выглядят еще хуже, чем ногти Холли.

— Вам очень полезно употреблять их в пищу, — настойчиво продолжил отец Натаниэль. — Я никогда не встречал столь нежных, сочных плодов.

Отец Натаниэль собрался насильно вложить каштан в ладонь Холли.

Стремительно метнувшаяся рука Остина сбросила миску на пол.

— Она сказала, что не хочет, черт побери! Вы что, глухой?

Когда его рев затих, рыцарь почувствовал на себе всю тяжесть взглядов присутствующих. Его отец прижался к гобелену, словно стараясь слиться с ним. Но хуже всего было то, что Остин прочел на лицах Кэри, Винифриды и Эмриса нескрываемое беспокойство. Беспокойство не за самих себя, как следовало того ожидать, а за него.

— Прошу прощения, сэр. Мне не следовало мешать вам.

Натянуто поклонившись, священник удалился, топча каштаны ногами в сандалиях.

Похоже, одну лишь Холли из всех присутствующих выходка мужа не напугала, а скорее позабавила.

— Не обращайте внимания на отца Натаниэля. Он чувствует себя оскорбленным, так как ему отказано в привилегии помолиться сегодня вместе со мной.

Остин стиснул в руке кубок, смущенный своей гневной вспышкой.

— И о чем вы молились бы, миледи? О более рассудительном супруге?

Холли провела по его щеке тыльной стороной руки, и Остин встрепенулся от этого нежного прикосновения.

— Что вы, сэр, я буду молиться за вас.

Остин заглянул ей в глаза и увидел, что их загадочные глубины лишены и намека на издевательство. Интересно, догадывается ли девушка, насколько пророческими могут оказаться ее слова? Возможно, она — последняя надежда на спасение благородного рода Гавенморов. Последняя надежда на исцеление его израненной души.

— Какая ты красивая.

Остин испугался, что эти хриплые слова сорвались с его уст. Однако, оглянувшись, он обнаружил, что его отец, покинув свое убежище у стены, тихо подкрался к нему сзади и теперь стоял, разглядывая Холли через плечо сына.

— Какая ты красивая, — повторил старик, проводя морщинистыми пальцами по шелковой вуали.

— Благодарю вас, отец, — с улыбкой оглянулась Холли и тотчас же шепнула Остину: — Ему надо быть поосторожнее на лестницах. Должно быть, у бедняги со зрением совсем плохо.

На этот раз Остину не удалось сдержать улыбку. Возможно, его отец, как и он сам, заворожен не красотой его молодой жены, а ее полным отсутствием.

Поднявшись с места, Холли подала знак Элспет. Служанка тотчас же подошла к Остину, держа в руках аккуратно сложенный камзол.

— Если мои труды порадуют вас, муж мой, — произнесла Холли, застенчиво скрестив руки на груди, — тогда завтра я продолжу выполнять супружеские обязанности.

С этими словами она направилась к лестнице. Остин проводил ее взглядом, стараясь отогнать предательские мысли о той единственной супружеской обязанности, которую, как он заверил свою жену, ей выполнять не придется. Поглощенный этими раздумьями, он не заметил, как его отец двинулся на цыпочках следом за Холли.

— Давайте-ка поглядим, как она орудует иголкой с ниткой, — сказал Кэри, нетерпеливо приближаясь вместе со своими родителями к Остину. — Ну что я вам говорил? Дайте женщине возможность похлопотать вокруг вас, и в самом ближайшем времени она уже будет мурлыкать у вас на коленях, словно кошка.