Любви много не бывает! - Ольга Варанова

Соня «одарила» меня тяжёлыми ударами по спине и плечам. И если на улице я был готов терпеть её выбрыки, то сейчас — был не намерен.

— Ну всё, достала! — угрожающе рыкнул я и сгрёб мою истеричку в охапку, прежде чем впиться в столь желанные губы.

Малышка пыталась меня оттолкнуть, сопротивлялась изо всех сил, не размыкая сладких губ. И, словно ледышка, постепенно таяла в руках, благодаря моим ласкам.

— Сонечка, — нежно шептал я между поцелуями. — Хорошая моя, единственная…

Задрав кофточку, провёл по животику, будто впервые изучая давно знакомые изгибы. Расстегнув бюстгальтер, коснулся затвердевшего сосочка, крадя стон наслаждения. Соня обвила мою шею, окончательно капитулируя, и зарылась своими тонкими пальчиками в мои волосы, без остатка отдаваясь страсти.

Таксист, о котором мы оба забыли, так не вовремя кашлянул предупреждающе, вырывая нас из нахлынувшего наваждения.

— Едем? — неловко спросил он.

Соня, смутившись, спрятала заалевшее лицо на моей груди хихикая.

— Да, — хрипло ответил я, с трудом подавляя желание снова припасть к губам любимой.

И когда автомобиль тронулся, я обхватил лицо Сони ладонями, заставив таким образом посмотреть на меня.

— Я люблю ТЕБЯ. Веришь? — уткнувшись в её лоб своим, прикрыл глаза, переводя дыхание в ожидании её ответа.

Настолько боялся открыть их, прервать удовольствие чувствовать её трепет.

— Да, — тихо выдохнула она, делая меня самым счастливым на свете.

8. «ДОБРЫЙ МЕН» Ната Лис

Прогулка.

От лица Владимира…

Девушка целует меня, прижимаясь своим стройным податливым телом. Её острые коготки гуляют по моему прессу, вызывая короткие судороги.

Не люблю, когда так делают. Хватаю незнакомку за тонкое запястье и провожу её ладошкой по бугру в штанах.

Завела меня не на шутку, теперь не отвертится.

— М-м-м… — мурлычет кошкой мне на ухо она, — Я вижу, кто-то очень сильно соскучился…

Девушка наклоняется и проводит языком по моей небритой щеке:

— М-м-м… сладкий…

Её горячий язык оставляет влажную дорожку на моём носу. Затем на лбу и снова на щеке.

— Детка, — я пытаюсь отстранить лизунью, заключив в ладонях её красивое личико. — Давай найдём твоему язычку другое применение…

— Р-р-р... Гав-гав-гав! — отвечает она.

Я распахиваю глаза и понимаю, что держу в руках морду своей собаки.

— Мля-я-я-я… Зевс, такой сон испортил! Фу! Отстань! — рычу я, когда пёс пытается меня снова лизнуть. — Сожрать меня хочешь?

Спросонья не понимаю где нахожусь. Похоже, уснул на диване в гостиной.

Как вернулся из больницы, сразу улёгся. Сил хватило лишь на то, чтобы разуться и снять рубашку.

Торс туго замотан бинтами, аж дышать невозможно, жарко и неудобно.

«Но это всё равно лучше, чем пролёживать бока в пропахшей лекарствами и хлоркой палате. Залатали и на том спасибо. А дома и стены лечат», — думаю про себя, обводя взглядом комнату.

Я совсем недавно переехал в эту квартиру. Сделал небольшой ремонт своими силами. Пусть простенько, зато чисто.

— Р-р-рав... Гав-гав-гав! — отвлекает меня от созерцания идеально поклеенных светлых обоев Зевс, которому явно надоело напоминать нерадивому хозяину, что ему давно пора гулять.

— Ты знаешь, друг, всё в тебе прекрасно, — со вздохом говорю я и треплю хвостатого товарища по холке, — но вот твой мочевой пузырь всё портит… Нет чтоб тебе как мелкой шавке приноровиться делать свои грязные дела на пелёнку, так нет же… Тебе целый парк подавай… Любитель погадить под каждым кустом, — ворчу я. — Ходи за тобой, собирай потом…

Доберман смотрит на меня как на идиота, прислушивается к каждому слову, склоняя голову то влево, то вправо. Осуждает.

— Не смотри на меня так, сглазишь, — усмехаюсь я.

Заскулив, Зевс срывается с места и бежит в прихожую, клацая по новому ламинату когтями. Я слышу его лай и то, как он царапает дверь. Она железная, без намёка на породистый дерматин, поэтому не страшно, что испортит.

— Ла-а-адно, уже иду, — кричу я и с трудом поднимаюсь с дивана. — М-м-м… Еб*чая марлевая портупея!

Спешу в сторону несмолкающего лая.

Похоже, моего пса совсем «прижало».

Утром сестра его выгуливала. Сама вызвалась, узнав, что я из больницы сбежал. Предлагала забрать его на время к себе, но я отказался. Как-нибудь сам справлюсь. Вот только бинты разрешат снять и будем бегать с ним по утрам, как раньше. Он же мой товарищ, а не переходящий из рук в руки вымпел.

Обуваюсь, накидываю на плечи отцовский охотничий тулуп из овчины. Не знаю какого лешего его в город привёз, надо было на даче оставить. Но сегодня он мне как никогда пригодится. Я в нём не замерзну, даже надев на голое тело. Как представлю, что придётся поверх бинтов что-то натягивать, в дрожь бросает. Уж лучше так.

Тем более мне совершенно плевать на то, как я выгляжу. Чай не на свиданку с девушкой собрался, а пса выгуливать.

На дворе март месяц, но зима всё никак не хочет отступать, то и дело засыпая город снегом.

— Зевс, гулять! — командую я, открывая дверь.

Доберман, не веря своем счастью выбегает в тамбур.

— Рядом! Сидеть! — говорю твёрдо, провернув ключ в замочной скважине. — Вот так, дорогой, — защёлкиваю карабин на его ошейнике, — сейчас выйдем на улицу, и ты сделаешь свои грязные делишки, побегаешь, порезвишься. Потерпи ещё чуток, хорошо? Не нужно гадить в лифте.

Заходим в кабинку. Жму на кнопку первого этажа и слежу за обратным отсчётом на электронном табло.

Шесть… Пять… Четыре… Три… Два... Один…

Легкий дзинь и дверцы плавно разъезжаются перед самым носом Зевса. Он радостно лает, предвкушая долгожданную свободу.

Выходим на улицу.

Там уже темно и ветрено. Идея погулять подольше отметается стразу. Жалею, что не надел шапку. Чтобы уши не свернулись в трубочку, прячу их за высоким каракулевым воротником.

— Ну и погодка!

Отпускаю Зевса с поводка. Нужно сократить время нашей прогулки. Сейчас он побегает, сделает свои дела и домой. Если стану ходить с ним, то это надолго затянется. В тулупе, конечно, тепло, но я в нём неповоротливый.

— Зевс, гулять! — отдаю команду псу.

Второй раз повторять не надо. Услышав волшебное слово «гулять», доберман срывается с места и бежит в сторону парка, где мы обычно это делаем. Я завороженно наблюдаю за удаляющимися от меня мигающими огоньками на ошейнике собаки. Только их видно в темноте и иногда