Любви много не бывает! - Ольга Варанова

Будний день, непогода, на часах уже перевалило за одиннадцать вечера, поэтому вероятность встретить на своём пути случайных прохожих очень мала. Зевс миролюбивый пёс, но по его внешнему виду такого не скажешь, конечно: высокий (семьдесят два сантиметра в холке), мощный, жилистый, да и лает убедительно. Поэтому прибавляю шаг, стараясь не терять его из виду.

Дохожу до небольшой тренировочной площадки, расположенной в начале парка.

— Зевс, ко мне! — кричу я.

Он реагирует моментально: разворачивается и бежит в мою сторону.

— Молодец, дружище! — глажу его по голове. Поднимаю с земли палку и бросаю. — Апорт!

Приносит.

Снова бросаю.

Опять приносит, но уже не отдаёт. Хочет побороться.

Хватаю за другой конец палки и тяну на себя. Зевс рычит и упирается лапами. Под лоснящейся шкурой перекатываются мышцы. Красавец!

— Отда-а-а-ай… Моё-ё! — посмеиваясь говорю ему и с большим усердием стараюсь вытянусь палку из его пасти.

Пёс, конечно, сильный, но я сильнее…

Вдруг, собака замирает и навострив уши, прислушивается к чему-то.

— Э-э-э нет, ты не проведешь меня, шельмец! — смеюсь я.

Знаю я этого прохвоста! Стоит мне только ослабить хватку, он выдернет палку из моих рук, свалит и не вернётся, пока не закопает добычу. Проверено на резиновой курице-пищалке, которую он благополучно «похоронил» в прошлом месяце.

Надо признать, она и правда издавала противные звуки, ещё бы немного и я бы сам это сделал.

— Эй! Стой! — кричу я, когда собака, выплюнув палку, срывается с места и убегает от меня вглубь парка, — Зевс, ты куда?! Ко мне! Зевс!

Но ему хоть бы хны. Не реагирует, хотя надрессирован чётко. С ним такое впервые…

— Зевс! — гаркаю я на весь парк, пугая местных ворон, спящих в своих гнёздах.

Иду, по следам от его лап. Радуюсь, что пёс бежал прямёхонько по аллее, а не «собирал» кусты.

— Зевс! — снова кричу я. — Ко мне, мальчик!

— Что это? — говорю себе под нос, прислушиваясь к лаю вдалеке.

Сердце совершает кульбит, а внезапно появившееся чувство тревоги скручивает нутро тугим жгутом.

— Млять, что там такое происходит?!

Выругавшись, ускоряю шаг.

Двое на одну?

От лица Дианы…

Блин, как же я устала каждый день мотаться по всему городу от одного клиента к другому! Поскорее бы накопить нужную сумму, да открыть свой ма-а-аленький тату-салон. Держать свою попку в тепле да в удобном креслице. Тут тебе и образцы под рукой и краска, машинка новая и водичка студёная в кулере. Неужели когда-нибудь настанет тот светлый день и час, когда я перестану носить все рабочие инструменты на своём «горбу» и буду сидеть в стерильно чистом, как в больнице, кабинете.

Обожаю легкий запах хлорки. М-м-м-м…

Предаваясь мечтам о собственном деле, я не сразу замечаю, как от торца здания отделяются две мужские тени, которые в свете тусклых фонарей оказываются вполне себе здоровенными детинами. Один высокий как каланча, а второй широкий словно платяной шкаф.

— Лёлик и Болик, блин…

Я боязливо оглядываюсь и ускоряю шаг.

Ох, как чувствовала, что не стоит идти к подруге после клиентки! Но, когда услышала в трубке её плачущий голос, не смогла отказать. Думала, зайду на пол часика, с меня не убудет. Но пол часика посиделок плавно превратились в двухчасовые разговоры по душам, а я в жилетку для Леркиных слёз. Жених её бросил, скотина такая!

Сворачиваю в парк — это единственный путь к дому. У входа притормаживаю и снова опасливо оборачиваюсь.

— Мамочки!

Эти двое не отстают, а так и идут за мной по пятам.

«Может, стоит остановиться и пропустить их вперёд?» — пролетает в мозгу шальная мысль, но я тут же даю себе затрещину и вместо того, чтобы встать как вкопанная, начинаю бежать так, словно за мной гонится стая волков.

— Эй, очумелая! Стой! — прилетает мне в спину голос одного из преследователей.

«Ага. Щаз-з-з! Так я вас и послушала! Дурочку нашли!» — думаю про себя и пытаюсь ещё немного ускориться.

— Чёртовы каблуки! — Дыхание сбивается. Чувствую, как лёгкие горят огнём.

А так хотелось, в коем-то веке, выглядеть женственно и красиво, весна же.

Вот и довыпендривалась! Привлекла внимание этих гамадрилов!

— Стой! Не то хуже будет! — добавляет второй и ржёт так, что меня от страха аж до мурашек пробирает.

Вот же гады! Они ещё и издеваются!

Рюкзак больно бьёт по спине. Намотанный вокруг шеи снуд мешает нормально дышать. Лёгким, похоже, хана… Давненько я не бегала.

«Если уцелею, возобновлю утренние пробежки», — обещаю себе.

Шум в ушах дезориентирует, и я не сразу понимаю, что всё… меня догнали.

— Стой, сказал! — рычит высокий мужик, хватая меня за плечо своей огромной лапищей.

— Отпусти! — ору я. — Отпусти-и-и-и!! — дёргаюсь, пытаясь вырваться из цепких пальцев верзилы.

Не удержавшись на ногах, падаю пятой точкой на асфальт. Больно. Обидно. Холодно. Пытаюсь неуклюже подняться, но злополучный правый каблук не позволяет мне это сделать, подворачивается и практически отрывается, когда его придавливает гриндерсом шкафоподобный парень.

Да, именно парень… В тусклом свете фонарей я наконец могу рассмотреть его молодое лицо. На вид ему не больше двадцати одного, … двадцать три — максимум. Но глаза… глаза прищуренные, злые. В них я замечаю такой нездоровый блеск, что сердце заходится от страха пойманной в клетку птицей. Оно бьётся так часто, что, кажется, я вот-вот потеряю сознание. Страх сжимает в тиски. Есть в его взгляде что-то звериное, голодное и в то же время абсолютно равнодушное, и я понимаю, что молить о пощаде бесполезно, только бежать.

— Возьми её рюкзак! — командует высокий парень. — Ты же не против, Баклажанчик? У тебя же есть при себе наличка? — обращается ко мне.

Деньги есть, конечно, но я молчу. Они надёжно спрятаны внутри и за их сохранность могу особо не переживать.

В отличие от своего товарища, «жердина» скрывает своё лицо под чёрной банданой с изображением ухмыляющегося черепа. Он резко присаживается передо мной и больно сжимает пальцами мои скулы:

— Слушай сюда! — в его голосе звенит металл, — Либо ты сама отдаёшь нам деньги, либо мы найдём их сами, и тогда тебе будет хуже.

Парень хватает меня за шиворот куртки и встряхивает как грушу. Моя голова безвольно отлетает назад, и я зажмуриваюсь, готовясь