Дуэт с герцогом сирен - Элис Кова

– Его… жену?

– Леди Леллия, богиня жизни, замужем за лордом Кроканом, богом смерти. Вместе они замыкают круг и поддерживают равновесие.

– Гигантское морское чудище – муж… дерева? – Я моргаю, как будто таким образом в словах может появиться больше смысла. Не помогает.

– Они в буквальном смысле древние боги, Виктория, – едва заметно улыбается Ильрит, как будто этот вопрос и все связанные с ним невысказанные намеки и сомнения ему тоже приходили в голову. – К тому же леди Леллия – это не само дерево. Она живет внутри ствола.

– Верно… – Вспоминаю его рассказ о том, как дриады создавали людей под руководством леди Леллии, и меня осеняет. – Думаешь, лорду Крокану нужен человек, а не сирена? Именно на это указывает фраза о «руках»? Поэтому остальные жертвоприношения не сработали?

На лице Ильрита почти явно отражается гордость, ведь после его рассказа я сумела выстроить ту же логическую цепочку, что и он.

– Когда той ночью я увидел тебя в воде, сразу после… ну, я не мог упустить столь хорошую возможность.

«Сразу после последнего жертвоприношения», – мысленно заканчиваю я, ведь лорд Крокан потребовал новую жертву каждые пять лет. Стало быть, предыдущая тоже оказалась неудачной. Его мать? Вполне возможно. Но я не задаю лишних вопросов и сосредотачиваюсь на том, чтобы удержать мысли при себе.

– Поэтому ты дал мне пять лет, – заключаю я. Ильрит кивает. Им двигала отнюдь не доброта, а обычный прагматизм. До сих пор я попросту была ему не нужна, поскольку, даже помазав меня магией, необходимой для жизни в Вечноморе, он, вероятно, не сумел бы все эти годы ограждать меня от смерти. – Мне же грозила гибель, поэтому ради сохранения жизни я согласилась бы на что угодно. Так ты получил добровольную жертву, готовую разорвать свою связь с миром и послужить благому делу.

Снова кивнув, Ильрит поднимает на меня глаза.

– Пять лет назад я поклялся себе и своему народу, что найду способ покончить с разрушением наших морей, вызванным гневом лорда Крокана, и больше никогда ни одной сирене не придется жертвовать собой.

Жестокое и бессердечное заявление – с человеческой точки зрения. Ильрит готов пожертвовать людьми, только бы спасти свой народ. Но можно ли его винить? Совет Тенврата поступил бы точно так же, если бы им вдруг пришлось поменяться ролями.

К тому же герцог имеет в виду совсем не это…

– Больше никогда и никому не придется жертвовать собой. – Оттолкнувшись от ступеньки, поднимаюсь вверх и зависаю прямо перед ним. Несмотря на то, что Ильрит от макушки до кончика хвоста намного выше меня, за счет пребывания под водой у меня есть уникальная возможность смотреть ему прямо в глаза. – Если я сумею стать «достойной» жертвой и смирить ярость Крокана, тогда больше не придется убивать ни людей, ни сирен?

– Да, если у тебя получится…

«Если получится…»

Звучит как стимул попробовать, почти вызов, и для меня это – лучшее побуждение к действию.

– Мне выпадали и более страшные испытания, чем разгневанный древний бог. – В этом плане Чарльз вообще вне конкуренции.

– Надеюсь, твоя уверенность имеет основание.

– Имеет. – Возможно, здесь, в мире живых, у меня осталось еще одно дело. Последний добрый поступок, который я могу совершить в своей жизни, полной наказаний за благие намерения. – А теперь научи меня, как пользоваться этой магией.

Двенадцать

– Магия сирен действует через наши песни, поскольку они звучат на языке души. Есть общие гимны, известные всем, и личные, в которые каждый вкладывает частичку себя. – Ильрит протягивает руку, словно собираясь меня коснуться, но останавливается. Его пальцы замирают над моей кожей. Ощущение струящейся между нами воды напоминает ласку, и я на миг захвачена очарованием момента. – Еще есть гимны древних, тысячелетиями передававшиеся из поколения в поколение, в которых заложены слова великой силы, но их значение давно затерялось во времени, и смертным постичь его не дано.

Ильрит поднимает другую руку и ведет пальцами над недавно нанесенными узорами, а я подавляю желание вдохнуть, расправить грудь и податься ему навстречу, чтобы кожей ощутить его прикосновения.

– Начнем с одной из моих песен. Так тебе будет проще понять, как обращаться к магии при помощи пения. А уж после сосредоточимся на гимнах древних.

«Магия. Я буду изучать магию!»

Невероятно, и оттого еще более захватывающе; словно грандиозное приключение, которого я ждала всю жизнь, искала за морями. Скольким людям выпала возможность овладеть подобной магией? Вероятнее всего, никому. Как бы жутко это ни звучало, но что может стать более эпичным началом приключения, чем смерть?

– Сейчас просто повторяй за мной.

Ильрит издает низкий звук, который заполняет пространство, отражаясь от всех поверхностей. Приятный, сладкозвучный, от которого сама вода пульсирует и трепещет вокруг.

Этот голос долгие годы был моей колыбельной. Преследовал меня, постоянно напоминая о неминуемой скорой кончине. Как следствие, я никогда должным образом не наслаждалась его красотой. Не засыпала, восторгаясь бархатным звучанием, не задумывалась о том, с каким мастерством этот сирен извлекал из груди ноты, дополнявшие высокий горловой фальцет. Почти пять лет Ильрит убаюкивал меня каждую ночь, но лишь сейчас я по достоинству оценила мелодию, заставлявшую моряков бросаться навстречу смерти из одного только желания расслышать ее получше.

Его голос и песня находят отклик в моей душе. Простые ноты наполняют до краев, не оставляя места для мыслей, сомнений или боли. Такое впечатление, будто в этих звуках скрываются все тайны мира, только и ждущие, когда я их раскрою. И хочется навсегда остаться в объятиях дивной музыки.

Ильрит внезапно замолкает. Я открываю глаза – когда только успела закрыть? – и ловлю его выжидающий взгляд.

Теперь моя очередь.

Делаю глубокий вдох и пытаюсь повторить тон и звучание герцога, однако мысленно петь гораздо сложнее, чем разговаривать. Песня – это ведь не мысли, а скорее эмоции. Тогда, в воспоминаниях Ильрита, запеть оказалось легче, поскольку я находилась на суше. Здесь же у меня не получается взять ни единой ноты.

– Расслабься, Виктория. Не думай о песне. Почувствуй ее.

– Разве не нужно думать, чтобы издавать звуки? – слегка игриво уточняю я.

Герцог фыркает и закатывает глаза.

Прогнав с лица робкую улыбку, вновь смыкаю веки и пытаюсь заставить мышцы тела расслабиться, чтобы снова ухватить те ощущения, которые он вызвал во мне своей музыкой. Ноты, спрятанные где-то внутри, только и ждут возможности вырваться на свободу. Если бы удалось их подтолкнуть… Но я по-прежнему лишь безнадежно молчу. Песня, громкая, как никогда, звучит в самой глубине сознания, просится наружу, но не может – или