Солнце в армейских ботинках, или Идем дорогой трудной… - Юлия Владимировна Славачевская

Только однажды в моей жизни встретился мужчина, который вызывал слабое подобие такого чувства. Мы с ним были то вместе, то врозь, постоянно качаясь на безумных качелях: рядом с ним я его боготворила, стоило отойти хотя бы на десять шагов — презирала и ненавидела. А самое страшное — никак не могла вырваться из удушающих силков неравных отношений.

Впрочем, не будем о печальном. Молоденькая была, глупая. Та ошибка мне дорого стоила, а чувства болезненно сгорели пеплом. Лишь со временем я поняла: суггестия — не любовь! Она как сладость с сахарозаменителем вместо меда или сахара… во рту сладко, а в крови пусто, сплошной обман. И научилась их различать: отделять сахар от заменителя, а трах и наведенные чувства не путать с любовью.

Что характерно, тогда разобраться во всем и понять истинную подоплеку происходящего тоже помог сильный, спокойный и рассудительный киртианин, который стал мне вместо брата. Жаль, Занг вскоре погиб, прикрывая отход нашего отряда, и все мы прекрасно знали, кто в этом виноват.

Я до конца дней своих буду жалеть об этой потере. Я и его пара — милая рыженькая медсестричка Аврил, которая после гибели своего любимого неожиданно бросила медицину и военный флот и приняла постриг в закрытом горном монастыре на Ловинии–5 с очень строгим уставом. Больше у меня настолько близких друзей среди однополчан и сослуживцев не было, хотя приударяли многие парни, часто даже на спор.

— Скучаю, — призналась я, откидывая голову ему на грудь. — Но ни за что бы не поменяла того, что случилось, на безопасное путешествие. Тогда бы у меня не было тебя.

Муж ничего не сказал, только потерся лицом о мою макушку да сжал в объятиях еще сильнее.

— Эй, космические кролики! — без особой деликатности начала ломиться в дверь Хосита, со всей дури дубася по створке ногой. — Там сейчас сиятельный пульт управления от злости сгрызет! До него дошло, что вы не просто так по разным каютам дрыхнете, тем более, что в каютах вас как раз и нет! До его мозгов наконец–то дошла извилистыми путями мысль, что он не единственный кандидат на Элли! Да и обед пора варганить! Я завтраком их уже отравила, но на обед они все хотят что–то более удобоваримое!

Пока она орала, мы быстро одевались, приводя себя в порядок. И на последней фразе Ингвар распахнул дверь.

— Ни хрена себе! — выдала Железный Дровосек, оправившись от удивления из–за нового тюнинга То–ота и обходя его по кругу. — Настоящий, живой, целый киртианин! Вот блин, лапайского скунса мне в нос!

— Мне как–то не очень нравится, — сообщила я ей, выглядывая из–за плеча мужа, — что ты рассматриваешь моего мужчину как кусок мяса. Причем мяса, которое еще бегает и тем бросает тебе вызов! Запомни — он мой!

— Ну–ну, — хмыкнула десантница, ковыряясь ногтем в зубах. — Не успело и пары суток пройти, как у кого–то прорезались нехилые зубки. Вот что делает с людьми полноценный, качественный секс! Благословляю вас, дети мои. Трахайтесь себе в удовольствие, только корабль не разнесите и ненароком не упокойте сиятельного. Дозволяю прищемить ему хвост, только не до смерти, — она хмыкнула еще раз, потирая свою татуировку и скабрезно ухмыляясь. — У меня на него далекоидущие и глубокозаходящие планы.

— Избавь нас от подробностей, — мученически сморщилась я, приникая к Ингвару. Даже простое нахождение рядом с ним подпитывало меня энергией. — Можешь делать с ним что хочешь, где хочешь и сколько хочешь. Хоть живьем съешь!

— Если мы сейчас не сварганим обед, — рассудительно ответила Хосита, пропустив мой выпад мимо ушей, — то живьем нас съест команда. И даже косточек не оставит. Будет ими в ушах ковыряться, чтобы отсутствующий мозг пытаться почесать.

— Дамы, — взял на себя роль миротворца — а, следовательно, мученика, Ингвар, — предлагаю продолжить выяснение любых обстоятельств на кухне. В процессе приготовления пищи.

— Ты сам напросился, — тут же отреагировала довольная Айрон, — тебе и поварешку в зубы! — И развернувшись, шустро пошагала в нужную сторону.

— Интересно, — пробормотала я, подстраиваясь к широкому шагу мужа и не собираясь от него отлепляться, — на чьей она стороне?

— Опыт подсказывает, — рассудительно сказал То–от, — что на своей собственной. Но что куда более занимательно — это какие у нее мотивы и чего она добивается.

— Просто так не скажет, — косо глянула я на него. — Слишком мудреная у нее логика. Но ей явно чего–то нужно, поскольку слишком мягко стелет. И сдается мне, что под этой обманчивой мягкостью пуховой перины прячутся сатурианские колючки–самострелы.

Тут мы дошли до места назначения и включились в процесс приготовления обеда. Нам с Хоситой досталось почетная роль подручных, и мы, чертыхаясь, резали мясо и крошили овощи. Железный Дровосек вообще на все это бросалась, как на амбразуру, и крушила картофель, как долгожданного врага.

Глава 12

Мы почти успели приготовить рагу. Оставались салат, жаркое и жиденький куриный супчик с остатками яичной лапши (картошка была на исходе, мы решили сразу всю ее не тратить). Хосита предлагала замахнуться на полноценный десерт, а я из врожденной гуманности уговаривала пока не рисковать ничьим здоровьем.

Услышав шипение пневмодверей, я обернулась:

— О, какие люди! Легок на помине.

— Где вы все это время отирались? — ворвался к нам на камбуз разъяренный Лайон, будто его курийским лопухом по заднице приложили. — Почему не поставили меня… — и застыл с приоткрытым ртом, разглядывая преобразившегося Ингвара.

Отдала бы квартальную премию, только чтобы еще раз увидеть эту картину! Лайон с отвалившейся челюстью и мой муж с ярко–серебряными глазами и благородной черно–белой шевелюрой, такой красивый и совершенно непохожий на себя прежнего.

— Куда тебя нужно поставить? — отвлеклась от разделки овощей Хосита. — И сразу уточни — в какую позу, а то у меня фантазия дюже богатая, могу и во все разом согнуть.

— Киртианин, — пораженно выдохнул сиятельный, досадливо отмахнувшись от десантницы, как от надоедливой мухи. — Чистокровный! Отец пустыни и святые шейхи! Как же тебе удалось пройти все проверки?..

— Чем–то могу помочь? — невозмутимо полюбопытствовал мой муж, медленно помешивая солидным черпаком в громадной кастрюле. — Какие–то новые проблемы на