Землянка для властных Галактианцев - Мира Влади

Тарек рванул свои штаны вниз, ткань упала с шорохом, и я ощутила его кожей — толстый, с венами, головка красная и блестящая, — он вошёл в меня сзади одним резким движением, растягивая до сладкой боли, от которой ноги подкосились. Его толчки были глубокими, ритмичными, каждый удар отдавался в костях, его руки сжимали мои бёдра, ногти впивались в кожу, оставляя жгучие следы, и я вцепилась в стол перед собой, чувствуя, как дерево впивается в ладони.

— Не должна? — прорычал он, голос дрожал от напряжения, пока он двигался, вбиваясь в меня, его лобок тёрся о мои ягодицы, посылая искры через всё тело. — А мне кажется, ты задолжала по всем фронтам, девочка. Скажи, что я больше, чем бугай, или я заставлю тебя кричать это.

— Докажи сначала, — выдохнула я, но мой голос сорвался в стон, когда он ускорился, его член заполнял мою киску до предела, горячий и пульсирующий, моя влага стекала по бёдрам, смешиваясь с водой, и я выгибалась к нему, чувствуя, как пот стекает между грудей, горячий и солёный.

Кайлан поднялся, стягивая свои штаны, его раненая грудь напряглась, он поморщился, но не остановился, и его член — длинный, гладкий, с каплей на кончике — вырвался наружу. Он шагнул ближе, его пальцы скользнули между моих ног, нашли клитор, теребя его с точностью, от которой я задрожала, и затем он вошёл в меня спереди, медленнее, чем Тарек, но с такой же силой, растягивая меня ещё больше, его тепло смешалось с моим, и я задохнулась, чувствуя, как их тела сливаются со мной.

— У тебя есть выбор, Лина, — шепнул он, губы у моего уха, язык ласкающий мочку, его голос был бархатом и сталью. — Ты либо проиграешь нам обоим, либо сведёшь нас с ума своими стонами. Что выбираешь?

— Это ты будешь умолять, — ответила я, сжимая его плечи, ногти впились в кожу, оставляя царапины, и я притянула его ближе, чувствуя, как его движения становятся резче, как его рана заставляет его шипеть от боли, но он не отступает.

Они двигались во мне, Тарек сзади — грубый, яростный, как буря, его толчки били вглубь, его руки сжимали мои ягодицы, раздвигая их, пока он трахал меня, его дыхание было тяжёлым, рваным у моего уха. Кайлан спереди — точный, глубокий, как прилив, его пальцы сжали мою грудь, теребя соски до боли, что смешалась с удовольствием, его губы нашли мои, язык скользнул в рот, ласкающий, дразнящий, с привкусом дождя и его собственной сладости. Мои стоны смешались с их дыханием, с шумом дождя, что хлестал по палатке, и я была между ними, дрожащая, горящая, их руки, их губы, их тела сливались с моим.

— Дерзишь, а сама течёшь, — прорычал Тарек, его толчки стали рваными, его член вбивался в меня, растягивая, заполняя, пока я не закричала, оргазм накрыл меня волной, моя киска сжалась вокруг него, мокрая, горячая, пульсирующая, и я чувствовала, как влага стекает по бёдрам, липкая и жгучая.

Кайлан хмыкнул, его пальцы ускорили ритм на моём клиторе, доводя меня до края снова, и я выгнулась, цепляясь за его волосы, притягивая его ближе.

— Кричи, Лина, — шептал он, его голос был низким, обволакивающим, и я кричала, пока он лизал мою шею, его зубы царапали кожу, оставляя розовые следы. — Пусть все знают, чья ты.

Тарек напрягся сзади, его член дёрнулся внутри меня, горячая сперма хлынула в мою киску, густая, обжигающая, его рык отозвался в моих костях, и он выскользнул, оставляя меня дрожать, его семя текло по моим бёдрам, смешиваясь с моей влагой, горячее и скользкое.

Кайлан занял его место, его член вошёл в меня медленно, глубоко, растягивая заново, и я задохнулась, чувствуя, как он заполняет меня, его тепло смешивается с Тареком.

— Я лучше, да? — шептал он, его толчки были медленными, дразнящими, его пальцы сжали мои бёдра, оставляя следы, пока он трахал меня, его дыхание было тяжёлым у моего уха. — Скажи, или я заставлю тебя кончить ещё раз. Хотя… я все равно это сделаю.

— Ты… наглец, — выдохнула я, но мой голос утонул в стоне, когда он ускорился, его член скользил в моей киске, мокрой и горячей от Тарека, и я кончила снова, крича, мои мышцы сжались вокруг него, и он последовал за мной, его сперма хлынула внутрь, тёплая, текучая, смешиваясь с Тареком, пока мы не рухнули на пол — потные, дрожащие, переплетённые.

Мы лежали в тишине, только дождь барабанил сверху, фонарь отбрасывал тени на наши голые тела. Тарек протянул руку, взял чистую тряпку и воду, смывая с меня их следы, его движения были грубыми, но мягкими, как будто он извинялся без слов. Кайлан присоединился, осторожно обтирая мою грудь, избегая своей повязки, которая намокла от пота.

Они принесли мне одежду — потёртую, но сухую униформу повстанцев, серую, с запахом металла и земли. Я натянула её позже, после того, как они оделись сами — Тарек в чёрную рубашку и штаны, Кайлан в серую куртку, скрывающую его рану.

Я смотрела на них, чувствуя, как их тепло всё ещё гудит в моей коже, как их взгляды — янтарный Тарека, стальной Кайлана — цепляют меня, как крюки. И поняла: это не было просто выживанием. Здесь, в безопасности, без ножей у горла, я выбрала их — не из страха, не из усталости, а потому, что хотела их, их силы, их огня. Мой выбор был правильным, и это наполнило меня странным, глубоким покоем, которого я не знала раньше.

— Повстанцы выделят нам шаттл, — сказал Тарек, голос хриплый, но твёрдый, пока он завязывал ботинки. — Келан знает, где Корпорация прячет свои машины. Мы берём его и летим.

Кайлан кивнул, его пальцы скользнули по моему запястью, оставляя тепло.

— Мои коды уже там, в системе станции, — добавил он, голос мягкий, но с острым краем. — Я доберусь до ядра. Мы уничтожим их.

Я посмотрела на них, чувствуя, как их взгляды — янтарный Тарека, стальной Кайлана — цепляют меня, как крюки.

— Тогда это наш шанс, — сказала я, голос дрожал, но в нём была сталь. — Мы разнесём их станцию и заберём всё, что они отняли.

Палатка дрожала под ударами дождя, свет фонаря играл на наших лицах, и запах влажной земли смешивался с теплом наших тел. Мы были связаны — не только планом, но и этим моментом, грубым, живым, обещанием, что мы либо победим, либо сгорим вместе.