Теория снежного кома - Фэя Моран

В этот момент самолёт уже набрал высоту, и огни Амстердама начали мерцать внизу, превращаясь в россыпь маленьких звёзд на фоне ночного неба.

* * *

После долгого и спокойного полёта, который, к счастью, обошёлся без приключений, самолёт начал снижаться, приближаясь к Осло. За окном виднелись заснеженные холмы и огни разбросанных по ним домов. В Норвегии уже наступила ночь.

Самолёт приземлился мягко, и пассажиры начали выходить. Мы снова прошли через телетрап, оказываясь в просторном, хорошо освещённом зале аэропорта.

Бьёрн, не сдержав своей чрезмерной веселости, слишком громко воскликнул:

– Добро пожаловать в Норвегию!

Я почувствовала неловкость, когда на нас обернулись несколько путешественников с огромными рюкзаками и ещё парочка, кажется, индийских туристов. Но профессора ничего не смутило, и он продолжил всё с той же интонацией:

– Сейчас мы получим багаж, а затем направимся к железнодорожному вокзалу. Все на месте? Попрошу каждого откликнуться.

Ребята по очереди назвали свои имена, а после них и я. Тогда профессор облегчённо выдохнул, как будто нас было человек пятьдесят, и он физически не смог бы уследить за каждым.

Пока мы шли к зоне получения багажа, я с разинутым ртом осматривалась. Отовсюду слышалась иностранная речь вперемешку с английским. Я даже расслышала русский. С большим количеством мата. Русские не меняются. Иностранцев было действительно много. Темнокожие, белые, азиаты. И все куда-то спешили.

Мы дошли до нужной точки, где довольно быстро нашли чемоданы и сумки. Саманта начала жаловаться на вес своего чемодана, и Шейн принял его в свои руки. Хлоя же закатила глаза и с лёгкостью выхватила свой. Фелисити тут же достала телефон, чтобы сфотографировать багажные ленты. Наверное, для прикрепления к статье о нашем путешествии в студенческой газете.

Я огляделась на пассажиров, летевших нашим рейсом, в надежде обнаружить розововолосую голову Рио, но его нигде не было видно. Это расстраивало. Я надеялась, может, хоть здесь пересечёмся.

– Не задерживайтесь, мисс Льдова, – попросил Бьёрн.

Я кивнула, выхватила свой чемодан и опустила с багажной движущейся ленты. В этот момент рядом вдруг возник Джордан. Он, не дожидаясь с моей стороны ни согласия, ни какого-либо протеста, выхватил с моих рук чемодан, усмехнулся и обратился к профессору:

– Я помогу Милане с багажом. Она слишком маленькая для того, чтобы таскать такие тяжёлые вещи.

Профессор улыбнулся:

– Очень похвально, мистер Хьюз. Настоящие джентльмены должны помогать дамам.

Я стиснула зубы. Ох, вот бы сейчас сломать Джордану пальцы и запихнуть их ему в жо…

– Поскорее! – недовольно пробурчала Саманта. – Мне не терпится уже лечь и поспать. Ног уже не чувствую!

– О, детка, – томно произнёс Шейн, когда Бьёрн направился к своему чемодану, – но я бы предпочёл, чтобы они не чувствовались у тебя по другой причине.

Я едва не уронила чемодан, потом вся скривилась от услышанного и даже заимела мечту: вернуться на пять секунд назад, в момент, когда я этого ещё не слышала.

– Дай, – раздалось рядом.

– Не нужна мне твоя помощь, – огрызнулась я в ответ.

Мудила вздохнул.

– Тогда я всем скажу о твоём увлечении сыном Аида.

Моментально развернувшись, я встретила его глумливую ухмылку.

– Не посмеешь, – покачала я головой.

– О, ещё как посмею. Скажу, что ты наверняка целуешься с ним в своих фантазиях… Вот уж неожиданность – что Милана Льдова умеет любить.

Я сомкнула губы. Его слова больно кольнули, а на душе стало противно. У меня сбилось дыхание: то ли от раздражения, то ли от того, что мне захотелось зареветь прямо тут, но я всеми силами сдерживала эти позывы.

Лицо Эйса в этот момент изменилось. Ухмылка сползла с лица, выражение стало более нейтральным.

– Прости, – вдруг сказал он. – Зря я это ляпнул.

– Зря ты вообще родился, – выплюнула я ему в лицо и резко схватила свой чемодан. – Ненавижу тебя каждой клеточкой, урод.

Мудила как будто хотел что-то сказать, но так этого и не сделал. А я уже неслась за остальными, стараясь игнорировать то, как его слова остались шипами в сердце.

Терпеть не могу такие моменты.

Вообще я заимела репутацию девчонки, у которой на уме одни лишь видеоигры и числа. Я никогда не показывала в универе другую свою сторону – ту, что может быть ранимой. Потому что это лучшая защита. Когда тебя считают безэмоциональной эгоисткой, живущей в виртуальном мире, никому и в голову не придёт тебя доставать. Наоборот. Моя репутация толкала всех вокруг к сотрудничеству со мной.

Ненавижу быть ранимой. Ненавижу то, что я всё-таки не каменная, как бы не пыталась себя такой показывать. Мне бы хотелось такой быть. Не чувствовать ничего, кроме безразличия ко всему и ко всем.

Вскоре мы оказались на улице, где морозный воздух щипал щёки. Было холодно, но сухо, и звёзды ярко сияли в ночном небе. Профессор повёл нас к автобусу, который должен был доставить нас, как он сообщил, к Центральному вокзалу Осло.

Поездка длилась всего минут десять, но за это время я успела немного замёрзнуть, несмотря на тёплую куртку. Но это, признаться, было скорее приятным оцепенением, чем дискомфортом. Снаружи царила завораживающая картина. Город был укрыт толстым слоем снега. Его было так много, что мне даже подумалось, что он был способен заглушить для жителей домов все звуки снаружи. Ветви деревьев под тяжестью снега склонялись к земле.

Я прильнула к окну, пытаясь уловить каждую деталь. Вот промелькнул ярко-красный рождественский домик, украшенный гирляндами, светящимися в ночной мгле. Из трубы валил густой белый дым. Вот мимо пронеслась компания ребят, смеющихся и бросающих друг в друга снежки. Их румяные лица и весёлые возгласы, несмотря на холод, казались наполненными жизнью и радостью.

Автобус проезжал мимо широких улиц, заполненных машинами, которые, казалось, едва справлялись с заснеженной дорогой. На тротуарах люди спешили по своим делам, закутавшись в шарфы и шапки. А вдалеке, над городом, возвышались силуэты гор.

Мне было интересно. Я видела много зим, но эта, норвежская, была особенной. Она дышала прохладой и тишиной, и в то же время наполняла воздух ощущением праздника. Всё вокруг выглядело по-сказочному, и я почувствовала, как внутри меня зарождается необъяснимое чувство предвкушения, будто мне вот-вот предстоит пережить что-то особенное, что-то, что навсегда останется в моей памяти.

Мне даже показалось, что в какой-то степени я поняла одержимость Мудилы зимней природой.

Я глубоко вздохнула, ощущая холодный, чистый воздух, и невольно улыбнулась. Осло встретил нас красотой, и я уже предвкушала знакомство с шале, которое