Холодный кофе, или Одиночество Офелии Коулман - Хелена Хейл

будто попала в свою мечту двадцатилетней давности! – мама улыбнулась, осматривая кухню. – Студенческая и школьная дружба – самая крепкая. Берегите ее. А этой крошке, кажется, не повредит шоколадное мороженое. Захватим его в торговом центре? – предложила она и подмигнула.

По пути в торговый центр мы говорили о маминых родителях, живших в Техасе. Дедушка владел тиром, а бабушка занималась выпечкой после ухода на пенсию с кондитерской фабрики. Мама недавно навещала их вместе с Гектором – как раз для знакомства. Бабушка с дедушкой дали ему наивысшую оценку, чему мама была рада. После отца ей сложно было открыться кому-то, не столько из-за своих проблем с доверием, сколько из страха за меня.

– Звонила мама Коулмана, – при упоминании отца я споткнулась, чуть не улетев в фикус на втором этаже торгового центра.

Как я уже рассказывала, у мамы с бабушкой отношения не из лучших. Повзрослев, я часто думала: а что, если бы бабушка не угрожала маме? Не запугивала бы ее, и мама бы со спокойной душой ушла от отца? Был бы отец жив? Ну, уж точно не погиб бы от моих рук. Но обо всех этих угрозах я узнала уже после смерти отца, когда мне исполнилось тринадцать. Я тогда сильно расстроилась, что бабушка за весь год ни разу мне не позвонила и не поздравила ни с одним праздником, и маме пришлось рассказать мне обо всех гнусностях, ко торыми промышляла бабушка, и о том, что она не может принять смерть отца. Откровенно мама не призналась, что бабушка перестала воспринимать меня как внучку, посчитав убийство умышленным, но я была уже достаточно сообразительной, чтобы уяснить это. С тех самых пор бабушка позвонила лишь однажды, на мой девятнадцатый день рождения, но я не ответила.

– Ты взяла трубку?! – поразилась я.

– Конечно, нет! – Мама так на меня посмотрела, будто я обвинила ее в смертном грехе. – Она потом написала сообщение: «Вирджиния, милая, я прошу лишь об одном – о разговоре с Офелией». После этого сообщения она оказалась в черном списке.

– Странно, и что ей понадобилось столько лет спустя? – я нахмурила брови.

– Детка, ты ее единственная внучка. Думаю, пришло время, когда на нее снизошло озарение, и она поняла, что ты – единственное продолжение ее сына. В том, что она сожалеет о своем поведении, я сомневаюсь, а даже если так, она в жизни в этом не признается! Слишком гордая старуха! – разошлась мама. – Не думай о ней. Надеюсь, что на тебя у нее выйти не получится.

Я представила, как бабушка находит меня. Стоит, например, перед дверью коммуны и просит впустить, пообщаться. По коже пробежали мурашки – нет, я не для того вычеркнула прошлое, приехав в Принстон, чтобы оно испортило мне будущее.

– Она звонила на прошлый день рождения. Может, и в этот раз попытается, – размышляла вслух я.

– Ты уже взрослая, девочка моя, и сможешь дать старой карге отпор. Или переадресовать ее звонок на мой номер, – мама хохотнула. – А теперь я бы хотела сменить тему. Брианна поделилась со мной некоторыми подробностями, о которых умолчала родная дочь. Ты была на свидании с неким Аштоном? Он и есть тот самый пират?

Я выронила все вешалки из рук, а вместе с ними – и висевшие модели.

– Ты все так же неуклюжа. – Мама закатила глаза и помогла собрать упавшие вещи.

– Его зовут Реймонд. Пирата, – призналась я по пути в примерочную. – Реймонд Беннет. Он второкурсник, так как его оставили на второй год.

– Значит, это с ним ты гуляла всю ночь? – Мама открыла примерочную внезапно – я не успела прикрыть тату. – Офелия Коулман, это что за сатанинская метка на твоей заднице?!

Зашуршали шторки соседних примерочных.

– Мам, не здесь… – зашипела я.

Она просверлила меня взглядом и резко задернула шторку. Чтобы немного успокоить маму, я согласилась купить пару ярких футболок, которые потом втихаря отдам Ирме. После шопинга мы пошли в «Старбакс», где взяли холодный кофе, салат и бейглы. Когда мы уютно устроились в креслах, мама задала мне тысячу вопросов о тату и пообе щала засудить моего дружка, который «разрисовал» ее несовершеннолетнюю дочь. Напускные угрозы на меня не подействовали, но я решила, что проще кивать, чем спорить. Заметно просветлев, мама спросила:

– Ты сказала Реймонд Беннет? Он, случайно, не из Техаса?

– Как ты догадалась?!

– В Далласе ферма Беннетов одна из крупнейших. В детстве мы жили на ранчо, твой дедушка хорошо ладил с главой фермы, у этого главы был сын, и я мечтала стать его женой, когда была маленькой. Что поделать? Я обожала животных. – Мама усмехнулась. – Сейчас этот мальчик унаследовал ту самую ферму, у него двое сыновей, точнее, там были какие-то скандалы… жена ушла из-за его измен, а одного из сыновей не стало. Так рассказывал дедушка.

Я подавилась, мама с размаху стукнула меня по спине.

– Похоже, мы говорим об одних и тех же Беннетах, – прохрипела я.

– Никто из них не живет сейчас в Далласе. Беннет-старший стал акционером, у него какая-то фирма, но на ферме остались его сотрудники. Они перебрались куда-то поближе к Нью-Джерси. – Мама жевала салат, не осознавая, какую важную информацию мне рассказала. – Хотя, кажется, его бывшая жена осталась там. На ферме. Мы с Гектором как-то не обратили на это внимание, так что точно не скажу.

– Мам, хочу с тобой обсудить кое-что. – Я отложила бейгл и сделала большой глоток кофе. – Ты жалеешь о том, что встретила отца?

Глаза матери округлились. Она деловито выпрямилась:

– Никогда. Никогда не жалела о том, что встретила его. Тогда бы у меня не было тебя!

– Но то, что случилось…

– Да, Офелия, случилось. Спустя десять с лишним лет после нашей встречи. Знала ли я, что он превратится в монстра? Нет. Любила ли я его? Да.

– Но… как тогда доверять, мам? Как открыться, если любой может оказаться монстром?

Мама тяжело вздохнула, подбирая слова.

– Послушай, детка. По одному человеку всех людей не судят. Я не говорю, что следует слепо доверять людям. Влюбленность… она затуманивает разум, сложно мыслить рационально, когда душа трепещет от желания и любви. Важно быть осторожной, только и всего. Оставаться бдительной. Но не превращаться в параноика. Когда я встретила Гектора, то уже иначе воспринимала влюбленность.

– А если Гектор… если он поступит так же? Я не смогу тебя защитить.

Глаза мамы наполнились слезами, она до боли сжала мои пальцы.

– Ты не должна меня защищать, Офелия. Ты – моя дочь. Это моя забота – защищать тебя. Ты должна отпустить прошлое. Думаешь, я не понимаю, почему ты решила заняться боксом?

– Откуда