Куко́льня - Анна Маркина

прострекотали в разных направлениях поезда вранья и правды. Не говорить же, что это по работе. И ещё хуже ответить легкомысленным «по личному делу».

– Кое-что забыла у меня в машине, – соврал Андрей.

– М-м-м.

– Как её зовут?

– Метелькова. Юлия Метелькова.

– Вы можете дать номер телефона? Или номер квартиры?

– У меня нет сотового. И с чего бы мне знать номер её квартиры? – Голос был сонный и раздражённый.

– Ну вдруг занимались дома.

– Нет, дома мы не занимались.

– Ладно, спасибо, – вздохнул Ромбов.

С другой стороны промычали что-то невнятное и отключились.

Он припарковался у подъезда. Там, на лавочке, нахохленные, как кустарники, провожали лето две бабки. Он спросил, знают ли они Метелькову.

– Да это ж Вовки-алкаша дочка, – прокаркала, как ворона, первая бабка.

– Жених, что ли? – спросила вторая.

– Жених, – кивнул он.

– Да у неё знаешь сколько таких женихов? – хохотнула первая так, словно считала чужих ухажёров на счётах – только тем и занималась, что щёлкала костяшками. – Полный передник.

– Дело молодое, – махнула рукой вторая.

– Молодое дело было у нас с тобой. А у неё блядство.

Андрею захотелось стрельнуть в старуху, как в настоящую ворону. В детстве отец таскал его на воронью охоту. Мама была против, но отец в то время состоял в клубе. Андрею охота не нравилась, но сейчас он бы с удовольствием зарядил пулю в каркающую бабку.

– Четвёртый этаж, справа квартира, – сказала её соседка.

Если бы его покоцанное тело могло скрипеть, как разбитая дверь на ржавых петлях, оно бы скрипело. Но тело, стиснув зубы, поднималось на четвёртый этаж.

Он перевёл дух, утихомирил скакавшее то ли от напряжения, то ли от подъёма пешком сердце и нажал на кнопку звонка.

Юля открыла дверь, и из коридора на него набросился смешанный запах – спирта, жареной капусты, пыли и восточных духов. Он зафиксировал в памяти грязные, в разводах обои прихожей, мужскую фигуру за столом на кухне и горку туфель на полу у двери.

– Неожиданно. – Она успела выскочить в подъезд, прикрыв за спиной дверь. – Ещё и жизни не прошло. Откуда это вы такой красивый?

Всю уверенность с него сдуло, словно ветром шапку с одуванчика.

– Не надо было? – он нерешительно посмотрел ей в глаза, но, не выдержав, отвёл взгляд куда-то в направлении её раздражающе розовых тапочек с помпонами.

Она рассмеялась, накручивая каштановую прядь на палец:

– Я же говорила, что будешь жалеть.

– …

– Ладно. Подожди на улице.

Он устроился на лавочке напротив бабок и стал ждать. День получился тёплым, хоть и с темнотами. После вчерашнего дождя глядели в брюхатое небо лужи в ожидании новой воды. Растрескавшаяся, давно не крашенная лавочка хранила память об околоподъездных поцелуях, опрокинутых пивных баклажках и сигаретном пепле, развеянном навсегда, как судьбы прочих седоков, чьи ладони так же лежали на тёплых лавочкиных рёбрах.

– Кто это тебя, лицо со шрамом?

Его мысли снова собрались в стрелу, летящую к Юле. Он вскочил.

– Одна женщина. – Потёр переносицу.

Юля подняла бровь.

– Какие страсти, а по тебе и не скажешь. Поехали?

– Поехали.

Он завёл машину:

– Куда?

– Я покажу. Сейчас направо.

Панельный дом остался позади.

– Просто скажи адрес.

– Неа.

Его раздражало её нежелание сказать ему, куда они едут. Раздражало воспоминание о пузырящихся грязных обоях, которые он успел подсмотреть, о розовых помпонах на её тапках. Как будто всё в ней было призвано лишить его контроля над ситуацией. Как будто он переходил пропасть по навесному мосту и она, как буря, раскачивала мост изо всех сил. И в то же время у него дух захватывало.

– Вот здесь, – показала пальцем на здание с вывеской «Экзотариум».

Она влюблённо посмотрела на вывеску:

– Самое прекрасное место на земле!

На кассе он замешкался:

– Мне купить один или два билета?

По её лицу прокатилось удивление:

– Конечно, можешь купить билет только мне и подождать здесь… но лучше два.

Они начали с пауков.

– Мохнатик, – сказала Юля и постучала в стекло к чёрно-красному, как будто там сидел котёнок. – Это мой любимый.

– Мексиканский паук-птицеед. Когда он волнуется, то сбрасывает с брюшка волоски, а это может вызвать аллергическую реакцию.

– Этого нет в описании, – отвлеклась Юля от разглядывания Мохнатика, ещё раз проверив табличку.

Андрей кивнул.

– А как тебе эта Синелапа? – показала она сквозь стекло на притаившуюся в углу самку.

– Такую можно держать дома. Этот вид из Венесуэлы, но они неприхотливые. И плетут много паутины.

Юля посмотрела на него с любопытством:

– Ты увлекаешься пауками?

– Просто как-то читал.

– Ах, какая память-то, мне б такую! – пропела она с южной хрипотцой.

Птицы были ей неинтересны, они обошли их быстро. Затем следовал зал с рептилиями.

– Я сюда ради них прихожу, – Юля уткнулась лбом в стекло одного из террариумов.

– Тебе нравятся змеи?

– Черепахи. У меня есть своя маленькая черепашка, подобранная. На меня похожа. Прихожу сюда и представляю, что это её семья. Вот та большая, со звёздами, – мама. А вот эта угольная – папа.

– А твоя со звёздами или угольная?

– Да нет, обычная.

Андрей почесал затылок:

– Вряд ли так бы могло получиться.

Юля закатила глаза.

В следующем зале смотрели амфибий. Юля расстроилась после разговора про черепаховое потомство. Он понял, что что-то не так, но не понял почему, поэтому просто шёл за ней по пятам.

– А эта похожа на твоего препода, – он ткнул пальцем в красноглазую квакшу с выпученными глазами.

Юля рассмеялась:

– И правда.

Они подошли к следующему отсеку, где сидела коричневая и толстая жаба-ага.

– А эта напоминает моего бывшего.

– Он был не очень?

– Просто урод! Разве не видно?

Андрей ткнул в следующую лягушку-быка с цветным брюхом:

– Эта тоже на какого-нибудь похожа?

– Раньше я об этом не думала. Но да! Это же Костя Печёнкин. Такой же быковатый. Он меня как-то в гости пригласил. Я расфуфырилась, приготовилась к романтику. И он такой даёт мне половую тряпку и говорит: «На вот, а то у меня мама уехала в командировку, а у меня грязно».

– А этот? – Андрей показал на следующий экспонат, рядом с которым висела табличка «Лягушка-помидор».

– Ты посмотри на его ухмылку! Это Игорёк. Игорёк был ничего, но оказалось, что он на балконе выращивает коноплю в промышленных масштабах и что ему нужна не столько я, сколько мои курьерские услуги.

Юля ткнула в пупырчатого, зелёно-чёрного, лишаистого веслонога:

– А этот постоянно врал. Он даже про то, что ел на завтрак, врал, никак не мог остановиться. А главное – непонятно зачем! Говорил, что идёт на математику, а сам шёл на античку говорил, что идёт играть на компе