Воронка второго шанса - Анна Михайлова

Сопела, теребила одежду, периодически вскидывая на него виноватые янтарные глаза. Но молчала. Волхв упорно делал вид, что ничего не замечает. Не собирался он ей помогать, пусть справляется сама. Не справлялась. А потому получалось из рук вон плохо. Огонь — субстанция особая, замешанная на эмоциях. Чувство вины для него — как ушат воды в костер.

Глядя на происходящее, Драгомир насмешливо улыбался одними губами. Глаза оставались холодными, заставляя девочку нервничать еще больше. И выполнять задания еще хуже. Созданный им костер шипел рассерженной кошкой, пытаясь заступиться за огневку. Но куда ему! Вдоволь наизмывавшись, волхв свернул занятия. Девчонка, расстроено шмыгая носом, поплелась к дому, держась в нескольких шагах за его спиной.

Да, Драгомир умел наказывать, в том числе и молчанием. Поняв, что после откровенно неудачного вечернего занятия, смягчаться строгий преподаватель не намерен, Лера, понурив голову уселась за учебники. Изо всех сил попыталась читать, но получалось так же откровенно плохо. Вымотанный организм категорически отказывался воспринимать новую информацию. Отчего-то сегодня было особенно тяжело. Все валилось из рук, и сил не было ни крупицы, словно все резервы разом кончились.

Поняв, что просто безрезультатно теряет время, девушка, сложив учебники и тетради, тихо ушла в баню. Гордо не попросив еды, хотя есть после занятий хотелось нестерпимо. Вернулась быстро, стуча зубами. Лицо горело, пепельные влажные пряди у висков слегка приморозило. При нынешней погоде даже обычное умывание, если вода ледяная — малоприятное занятие. Воду ей сегодня никто не подогревал, а своих силенок не хватило. Пыталась, пыхтела — только руки выморозила.

Хранитель дома показался в горнице на мгновение, но потом сокрушенно покачал головой и исчез от взмаха мужской ладони. Не посмел перечить.

— Спокойной ночи, — пробормотала Лера делающему вид, что читает, волхву.

Тот кивнул, не отрывая глаз от страниц. Словно вычеркнул ее из своей жизни.

Не дожидаясь ответа, Лера с тяжелым сердцем ушла в спальню. Очень надеясь, что рулады голодного желудка не слышны на весь дом. Не умела она ссориться, тем более, когда вместо ссоры — многочасовой игнор. Утомляло это и вытягивало последние силы.

Девушка наскоро переоделась, подошла к изразцовой печи и с тоской посмотрела наверх. Вымотанная окончательно, она внутренне приготовилась спать на полу, ибо сил на прыжки не осталось от слова совсем. Никаких. Пусть даже хозяин дома ухохочется над ее беспомощностью.

— Я помогу, — прошелестело едва слышное возле уха.

Дух-хранитель? Родненький, как же ты вовремя.

— Спасибо, — прошептала девушка, чувствуя, как мягко ее поднимают наверх, — ты настоящий друг, Домкратик.

— К твоим услугам, хозяйка, — произнес дух, понимая, что девочка спит, едва коснувшись щекой подушки. И не услышит несвоевременно вырвавшихся слов.

Драгомир поначалу усмехался глупой гордости, невесть откуда взявшейся у глупой мыши. Нашла кому характер показывать! Хочет фыркать — да и на здоровье. Но потом проснулась не пойми откуда взявшаяся совесть. Никогда не считал себя сентиментальным, но тут чисто по-человечески стало жалко голодную мышь. Он еды не предложил, а она гордо не стала просить. И так неизвестно в чем душа держится, куда ей голодать-то? Да и опустошенный резерв не восстановит силы утомленного тела. Потому, завтра огневка будет похожа не свежеподнятого зомби: серо-зеленая, стонущая и обессиленная.

— Ее выбор! — мысленно рявкнул на себя волхв, заставляя себя сидеть на месте. И в четвертый раз перечитывать одну и туже страницу. Гнал от себя глухую тяжесть вины. Плевать! Ему просто плевать на всех голодных мышей в округе. И на одну за стенкой — в частности. Это не его дело.

Как бы то ни было, возрастающий ропот совести выгнал из дому. Чтобы не прислушиваться к происходящему в спальне, хотя оттуда и не доносилось ни звука. Мышь не сопела, не пыхтела, вела себя тихо, как и полагается.

Но не сиделось хозяину дома. Накинув плащ, Драгомир вышел наружу. На поляне царил непроглядный мрак, чуть виднеющиеся редкие звезды не могли разогнать висящую тьму. Почти такую же, как в его душе. В напоенном сыростью воздухе едва заметно пахло дымком потушенного костра. В том самом углу, где он учил не сумевшую совладать с эмоциями девчонку. Пользуясь собственным превосходством, выходит — бил безоружного? Стало еще горше.

— Да идет оно все…! — взрыкнул Драгомир и быстрым шагом углубился в лес. Дел много, а он тут угрызениями совести страдает. Надо руки-ноги занять, чтобы голова ерундой не маялась. Не торопясь, обошел проблемные зоны, проверил силовые петли, тонкие участки соприкосновения миров — было на его территории несколько. Свежий воздух и работа с энергиями заметно успокоили. Занимаясь привычными делами, восстановил утраченные хладнокровие и сдержанность. Вернувшись, не пошел в дом, а вызвал духа-хранителя на поляну. Скинул рубаху и упражнялся, пока не зазвенели от усталости мышцы.

Ополоснувшись холодной водой, полураздетый Драгомир вошел сначала в дом, потом в спальню. Прислушался: с печи раздавалось мерное дыхание. Сердцебиение тоже было спокойным — значит сегодня мышь за ним не подглядывала. Даже как-то обидно.

Скинув одежду, Драгомир нырнул под одеяло и почти мгновенно провалился в сон. Как думал — до утра. Но не тут-то было: разбудила вороватая мышь. Вернее, ее сила. Слабая веточка которой осторожно коснулась его руки в надежде получить подпитку. Нахалка: не мытьем, так катаньем? И без разницы, что владелица спит. Сила — отражение ее носителя. Здесь носительница — наглая и невыносимая. Драгомир замахнулся, намереваясь отсечь наглый отросток. А тот неожиданно принял форму какого-то мелкого большеглазого животного. Золотисто-желтого, с серым налетом. Он виновато прижал смешные круглые уши к голове и совершенно по-детски закрыл глаза лапками. Безропотно приготовившись к казни. Понимая, что против волхва и его силы нет у него шансов. Ни единого.

Приподнявшись на локте, Драгомир несколько секунд рассматривал трясущееся недоразумение. То ли еж с приплюснутой мордой, то ли помесь мыши с шиншиллой. Весь в хозяйку: нелепый и беспомощный.

— Крыса недобитая, — проворчал Драгомир, укладываясь назад, — иди сюда. Не трону.

Пальцы одной ладошки зверька раздвинулись, большой круглый глаз недоверчиво подглядывал за волхвом.

— Иди. Два раза предлагать не буду, — ушастый несмело шагнул в протянутую ладонь. Еще раз оглядел мужчину и, получив разрешительный кивок, дотронулся лапкой до энергетической вены на пальце.

— Наешься и вали. Так и быть, помогу твоей хозяйке. А то завтра с печи не встанет, ходячий мешок с костями.

Когда, после всех манипуляций, Драгомир засыпал второй раз, на душе отчего-то было светло и радостно. Стоило бы, конечно, проанализировать