Воскресшая тень - Анастасия Пименова

И запер ли вообще? Чтобы проверить собственную догадку, то вскакиваю с кровати и бросаюсь к самой ближайшей двери (их тут оказалось две). Первая – закрыта, а за второй находится большая ванная, откуда нет дополнительного выхода.

Чувствую, как во мне поднимается волна гнева.

Подхожу к окнам и замираю, когда понимаю, что не узнаю очертания города. Да, это точно не то место, где мы были.

Я вижу большую территорию с охраной, рассредоточенной везде. Вижу фонтаны, сад, подъездную дорожку и несколько машин. Напоминает родительский дом, только с охраной.

Пытаюсь открыть окна, но на всех задвижках вижу небольшие замки. Замки? Серьезно, замки? Да он издевается!

Замечаю повязку на левой руке и отодвигаю её, видя совсем маленький и почти заживший след от иглы. В лучшем случае – у меня брали кровь. В худшем – Гарнет решил ещё ввести что-то в организм хуже снотворного.

Когда задвигаю повязку обратно, то взгляд теперь останавливается на пальце. На пальце, на котором теперь есть кольцо.

Я моргаю совсем недавно, как делала это Кейли, словно кольцо галлюцинация и сейчас просто исчезнет. Конечно, этого не происходит.

Долго смотрю на него и понимаю, что оно обручальное.

Что за черт?!

Забываю про окна и пытаюсь снять с себя это кольцо, но оно будто только сильнее затягивается, что не дает от него избавится. Морщусь, игнорирую боль, однако оно не поддается!

Как раз в этот момент и открывается дверь, и я вижу Гарнета, только в брюках, рубашке и жилетке на этот раз.

Он заходит один, хотя я точно знаю, что в коридоре есть ещё люди. Вероятно, охрана.

Рован выглядит предельно расслабленным, когда я наоборот нахожусь на грани.

– Что это? – задаю вопрос и протягиваю руку с кольцом вперед.

Его руки находятся в карманах брюк, и он не торопится отвечать на мой вопрос. Внимательным взглядом проходится по мне, после по обстановке в комнате, вероятно, проверяя на наличия разрушений. Ещё просто не успела ничего сделать.

– Ты спала три дня. Все твои жизненные показатели в норме. И несмотря на то, что ты провела восемь лет в капсуле, то организма этого не коснулась. Тебе не только снаружи ещё девятнадцать, но и внутри, – мужчина прошел вперед всё такой же расслабленной походкой, – сегодня я созванивался с твоими родными. Первые несколько минут им было сложно поверить в твое внезапное возвращение, поэтому они ждут встречу. Ты увидишься с ними сегодня.

Это, конечно, всё отлично, но сейчас меня больше волнует кольцо на пальце.

– Здесь. Вы встретитесь здесь. Будет небольшой ужин, поэтому можешь не торопиться собираться на него.

– Ты серьезно мне говоришь про какой-то ужин, Гарнет?! – я сжимаю кулаки. – Я могу с родными увидеться и вне ужина.

– Нет.

– Ты не смеешь командовать! Кем ты себя возомнил? Если ты занимаешь должность главнокомандующего, то…

Я осеклась, когда Рован достал руки из кармана, и стала пялиться на точно такое же кольцо у него на пальце, как и у меня.

– Что… что это всё значит? – это произнесла шепотом, потому что голос сорвался.

– То, что теперь мы официально женаты.

Я перестала совладать с дыханием, не понимая его слов. Что за глупость…!

Кажется, что время остановилось, и мои мысли коснулись его холодного взгляда.

В каждом вдохе проскальзывает неведомый страх, терзая меня, как будто бы он знает, что сейчас я не в силах уловить его смысл.

– Невозможно, – покачала головой. – Чтобы официально вступить в брак нужно согласие обоих людей, и это я ещё молчу о том, что оба должны быть в ясном сознании.

– Да. Но когда ты главнокомандующий, то открываются и другие пути.

Меня раздражает его спокойствие. И я всё ещё не верю.

Рован словно этого и ждал, поэтому подошел и протянул свой телефон, разблокировав перед этим.

Я взяла его и прочитала всё, что написано в документе, который он открыл. В нем сказано, что день назад я стала миссис Леонорой Гарнет! Я прочитала это раз десять и сжала в руках телефон, желая, чтобы он разрушился вместе с тем документом.

– Немедленно отмени это! – я не выдерживаю и кидаю в него телефон, а после кидаюсь с кулаками. – Ты совсем стал больным, да?! Я не желаю быть твоей женой…

Не договорила, потому что Рован перехватил мои руки, после сжал их одной своей за спиной, заставляя прислониться к нему всем телом. А вторую свободную руку переместил мне на шею. Обхватил так, что я не почувствовала боли, однако при лишнем моем движении это изменилось бы.

Он наклонился так, что между нашими глазами осталось всего несколько сантиметров.

– Отпусти меня, – потребовала я.

– Нет.

– Ты…

Замолчала, ведь он наклонился ещё ниже так, что я ощутила дыхание на своих губах. Вот теперь по-настоящему испугалась, ведь он может сделать всё, что ему вздумается.

– Я думал все эти восемь лет, что ты мертва, хоть и хотел верить в обратное, – тихо сказал он, когда я часто задышала. – И вот ты вернулась, словно иллюзия. Поэтому теперь всё будет по-другому.

– При чем тут брак?

– Эта вынужденная мера, поэтому советую просто смириться и принять всё произошедшее.

Я усмехнулась. Вероятно, Гарнет забыл за прошедшее время, что я просто так не смирюсь и уж точно не с тем, что он сделал.

– Иначе что?

– У тебя нет выбора. Чем быстрее ты примешь это, тем легче будет.

Я поджала губы и попыталась вырваться, но сделала только хуже, потому что Рован отошел со мной к ближайшей стене и вжал в неё, поставив колено между моих ног.

– Никогда, – сказала я, – никогда этому не бывать! Я найду способ, как избавиться от тебя… Ты же ненормальный!

Он поцеловал меня, и все мысли разом вышибло из головы.

Это опять происходит! Уже во второй раз! По мне только первый был недавно, а тут…

Я попыталась хоть как-то вырваться и сжала зубы, чтобы не позволить углубить поцелуй, но, кажется, Рован этого ждал, поэтому подготовился.

Мужчина сжал горло так, что воздуха стало не хватать, поэтому приоткрыла рот, желая вдохнуть кислород, но тем самым впуская Рована.

Его хватка на шее едва ослабла. Я же продолжила биться, словно в конвульсиях, а его язык встретился с моим, и Гарнет углубил поцелуй. Сжала зубы, чувствуя, как прикусила ему язык до крови, но это его не остановило. Кажется, Рован обезумел.

Мужчина отпустил мою шею, но лишь для того, чтобы переместить руку мне на бедро и сжать его.

Руки его, словно яд, который пробирается под кожу.

Я слышу