Мама для выброшенного ребенка - Виктория Вестич

знаю истинной причины, по которой они расстались, но какой бы она ни была, отбирать ребенка и не давать матери видеться с ним — это слишком. Что, если милый и внимательный Марат лишь сначала, а потом становится ревнивым тираном и деспотом?

С тяжелой душой я возвращаюсь назад в салон.

— Ну где ты пропадаешь, Полиночка? Я уже тебя потеряла, — всплеснув руками, возмущается мама, — столько времени прошло, а мы платье еще не выбрали.

— Выбрали. Давай возьмем последнее, что я примеряла, — не в силах и дальше мерить платья, предлагаю я.

— Но тебе же оно не понравилось!

— Я подумала и решила, что оно лучше всех на мне смотрится, — заявляю я решительно и, повернувшись к консультанту, прошу: — упакуйте его, пожалуйста.

Получив еще и одобрительный кивок моей мамы, девушка торопится подготовить платье к продаже. Я расплачиваюсь за него картой, выданной мне Маратом, едва убедив маму не тратить на него свои последние сбережения. Понимаю, что ей хочется сделать мне подарок, но лучший подарок для меня — знать, что в семье все хорошо. Уж я в курсе, как тяжело маме достались эти деньги и как долго она копила, откладывая буквально по копеечке.

Уже в машине мама осторожно трогает меня за руку.

— Что случилось, дочь? Ты сама не своя.

Я отвлекаюсь от разглядывания домов, проплывающих за окном машины, и натягиваю старательно улыбку.

— Да просто голова разболелась. Мы так долго в магазине были, там душновато немного.

— Ты права, у самой немного побаливает, — соглашается мама и настороженно уточняет: — Это точно все? Тебя ничего больше не беспокоит?

Мне хочется хмыкнуть, потому что моя любимая мамочка как всегда очень проницательная. Только вот лучше ей не знать, о чем на самом деле я думаю, и что Марат вполне может оказаться не прекрасным принцем из сказки, а самым настоящим чудовищем.

— Нет, мам, все правда хорошо, — заверяю я и сглатываю горький комок.

Хотелось бы верить, что все и правда так, но пока реальность говорит совсем об обратном.

Глава 21

В этот же вечер мне пришлось срочно проводить маму домой, потому что у одной из сестренок поднялась температура. Спасибо Марату, он позаботился о том, чтобы мама быстро добралась до своего поселка: машину и водителя организовал за какие-то считанные минуты. И опять же, то, как внимательно он относился к моим просьбам и вообще к моей матери, шло полностью вразрез с рассказом Жени. К концу дня я уже не знала, кому верить, ведь Баев вполне мог попросту пускать пыль в глаза.

Еще и в интернете нашлось столько рассказов от женщин, которые делились, какими прекрасными и заботливыми были их мужья и как они в одночасье менялись после свадьбы или беременности. И многие очень долго терпели не только ужасное отношение и постоянные унижения, но и побои. Ради семьи, ради детей. Многим некуда было идти, кто-то боялся расправы. Что, если Баев тоже такой?

Накрутив себя донельзя, я еле переключаюсь, когда укладываю Платона. Малыши обычно очень чувствительны, а переживать ему точно не стоит, только недавно ведь отболел. Но, к счастью, ребенок засыпает очень быстро. Пока я собираю игрушки и тихонько привожу в порядок детскую, решаю, что лучше я все-таки поговорю с Баевым напрямую и узнаю у него все из первых уст. В конце концов, даже в суде всегда две стороны выслушивают, прежде чем вынести решение.

Но дожидаться Марата приходится еще добрых три часа. Время уже подходит к полуночи и меня то и дело клонит в сон. Тяжелая голова постоянно перевешивает и так и хочется прильнуть щекой к мягкой подушке. Как раз в момент, когда я погружаюсь в легкую дрему, и приходит Баев.

Услышав звук от входной двери, я, встрепенувшись, сажусь прямо.

— О, еще не спишь? — удивляется Марат, снимая обувь и вешая куртку. Из прихожей с его стороны отлично просматривается хорошо освещенный холл. — Я думал, ты давно легла.

Я качаю головой и тайком сцеживаю зевок в кулак.

— Да вот, что-то не спится. Ты ужинал? Катерина уже легла, если хочешь, я разогрею и поедим вместе.

— Проголодалась?

— Я не ела. Аппетита не было, да и в компании как-то приятнее.

Марат слегка улыбается и кивает:

— Тогда я не против. Только переоденусь быстренько и спущусь.

Баев уходит, а я отправляюсь на кухню. Сную между микроволновкой и столом, куда ставлю подогретую еду, и мысленно перебираю способы начать разговор. Вообще-то Катерина строго-настрого запрещает греть еду где-то, кроме духовки, но сейчас точно не до ее заморочек. Мной овладевает мандраж. Черт его знает, как отреагирует на мои расспросы Баев. Я ведь только стану женой, да еще и фиктивной. Вдруг он вообще грубо пошлет меня? Но пока не спрошу, точно не узнаю…

Баев возвращается через несколько минут. Едва только замечаю его статную фигуру, как спрашиваю:

— Не против, если мы поужинаем на кухне? Я подумала, что неудобно будет сервировать в столовой, да и поздно, но если ты…

— Все в порядке, мне все равно, — отмахивается Марат и садится за стол.

Моя нервозность, похоже, видна невооруженным взглядом, потому что, когда я занимаю место напротив, Баев интересуется:

— Как сестренка? Лидия!!! нормально добралась?

— Да. Да, все хорошо, мама уже дома. Спасибо большое, — благодарю я, — что помог и… всё такое.

— Пустяки. С Платоном все в порядке?

— Да. Он плотно покушал перед сном и сладко заснул. После болезни он даже не просыпается по ночам, восстанавливается организм.

— Нужно будет вызвать врача, чтобы он просто проверил, все ли в порядке. Скажи завтра Катерине, пусть позвонит в наш семейный центр.

— Хорошо.

Разговор складывается так ладно, что я все-таки решаюсь.

— Марат? — произношу я тихо и замолкаю ненадолго, задумчиво пережевывая еду. На самом деле просто собираюсь с духом перед тем, как начать тяжелый разговор. В прошлые разы Баев не то что в штыки воспринимал мои попытки поговорить о матери Платона — слышать ничего не хотел. А что будет, если я скажу, что виделась с ней? Вдруг он разозлится и вообще к ребенку не подпустит больше? Я ведь… положа руку на сердце, я ведь почти ничего не знаю о Баеве.

— Да?

— Мать твоего ребенка… неужели она никогда не объявлялась? Вообще ни разу?

Баев мрачнеет, стоит только услышать вопрос, касающийся матери Платона. Его настроение моментально портится, мужчина становится будто непробиваемой глыбой.

— Кажется, я уже говорил, что обсуждать ее не собираюсь, — отрезает Марат жестким тоном.

Он меняется буквально на глазах: брови