(не) Пара Его Величества. Связанные судьбой - Марина Ружанская

Она присела на краешек кровати, пока Шэр, не обращая на нас внимания, продолжал свое дело, устроив подобие постели у самой двери. Сильвия осторожно приподняла край моей юбки, обнажив гипс. Ее тонкие пальцы легли по краям повязки, и тут же заструилось мягкое, теплое, золотистое сияние. Оно исходило от ее ладоней, наполняя уголок комнаты уютным, почти священным светом. Казалось, пахнет летним солнцем и нагретой хвоей.

Все же ее сила Аполлона потрясала.

Но вместе с теплом пришла и боль. Острая, дергающая, как будто кости внутри гипса пытались сдвинуться с места. Я впилась зубами в нижнюю губу, сжав кулаки. Тихий стон все же вырвался наружу.

— Что-то не так? — Голос Шэра прозвучал тут же, настороженно, из темноты у двери. Он сидел, опершись спиной о стену, его глаза, отражающие золотой свет, были прикованы ко мне. — Рокс?

— Нет, — выдавила я, пытаясь разжать челюсти. Голос прозвучал хрипло. — Нормально. Все нормально. Просто… немного чувствительно.

— Да уж, вижу, как «нормально», — нахмурился он. Его взгляд перешел на жрицу. — Сильвия? Это… так и должно быть

Девушка оторвалась от своей работы, ее лицо в золотистом отблеске магии было напряженным. Она прикусила губу.

— Я… я не могу точно сказать, — призналась она тихо. — Я раньше никогда не лечила такие серьезные переломы. Обычно это были ушибы, порезы… Очень редко вывихи, как у Марка. Возможно, эта боль… она как раз из-за ускоренного сращения. По сути, я заставляю кости и ткани срастись слишком быстро, заживать за дни, а не за недели, вопреки природе. Это… не слишком естественно.

— Тогда, — Шэр приподнялся на локте, его голос стал жестче, — может, не стоит так мучиться? Дать зажить как положено?

— Нет уж! — я возмущенно вскинула голову, забыв на миг о боли. — Лучше потерпеть сейчас и поскорее встать на ноги! И, пожалуйста, не надо пытаться меня переубедить!

Он замер, его взгляд был тяжелым, изучающим. Воздух между нами снова наэлектризовался. Сильвия заерзала.

— Ладно… — наконец недовольно процедил он, откидываясь назад на одеяла. Но в его взгляде читалось: «Это не конец разговора».

Сильвия торопливо закончила, золотистый свет погас, оставив после себя лишь тепло в ноге и… ноющую пульсацию под гипсом.

— Спокойной ночи! — выпалила она и буквально сбежала, захлопнув за собой дверь.

Мы вновь остались одни. В полумраке, нарушаемом лишь слабым лунным светом из окна. Шэр потушил и наш светильник. Тьма сгустилась.

— Значит… значит, ты ляжешь на полу? — переспросила я наконец, указывая в темноту, где он сидел, на его импровизированное ложе. Голос прозвучал странно громко. Я пыталась отвлечься от нарастающей, глухой боли в костях.

Его тихий смешок, короткий и беззвучный, прозвучал где-то внизу. Я почти увидела, как в его глазах мелькнула знакомая искра вызова.

— Да, на полу, Роксана, — его голос был низким, бархатистым в темноте. — Не волнуйся, твоя добродетель в безопасности. Спокойной ночи.

Я услышала, как он укладывается, шурша грубой тканью одеяла. В непроглядной темноте его присутствие ощущалось еще острее: большое, теплое, невероятно живое тело, дышащее где-то в двух шагах. Оно беспокоило, наполняя комнату напряженной тишиной. И в то же время… было защищающим. Я закрыла глаза, прислушиваясь к его ровному, глубокому дыханию. Усталость, боль и это странное чувство безопасности смешались… и я провалилась в тяжелый, беспробудный сон.

Проснулась от тоскливого, протяжного: «Кри-и-и-и…».

— Брин?.. — я протерла глаза, в темноте с трудом различая голубоватый комочек у себя на груди. — Брини, ты чего?

Жабка дергалась во сне, ее крошечные лапки судорожно подрагивали, будто она пыталась куда-то бежать или отбивалась от невидимого врага. Ей явно снилось что-то нехорошее. Я осторожно накрыла ее ладонью, ощущая под пальцами прохладную, гладкую кожу и учащенное дрожание.

— Тссс… все хорошо, капелька, — прошептала я.

Брини издала тихий, жалобный писк, уткнулась мордочкой в мою ладонь и постепенно успокоилась, ее дыхание выровнялось. Через мгновение она снова мирно посапывала.

Я осторожно попыталась улечься поудобнее. Неуклюже повернулась на бок… и застонала. Боль была уже не ноющей, а рвущей, как будто в ногу вонзили раскаленный нож и крутили его. Она ударила с такой силой, что на глазах мгновенно выступили предательские слезы. Я впилась пальцами в одеяло, стараясь не кричать.

— Рокс?.. — голос Шэра прозвучал тут же, отчетливо и настороженно, будто он и не спал вовсе. — Нога?

— Да… — прошипела я сквозь стиснутые зубы, чувствуя, как слезы катятся по вискам. — Нормально… сейчас пройдет…

Я попыталась глубоко вдохнуть, но тело снова содрогнулось от нового, еще более жуткого спазма. Зашипела, кусая губу до крови.

— Я вижу, как «нормально», — его голос был уже прямо рядом. Я услышала, как он встает. В темноте его силуэт казался огромным.

— Судорога, — выдавила я, едва дыша. Жгучая, невыносимая судорога сводила икру и мышцы стопы. И как назло, встать на пол и перекатиться с пятки на носок, чтобы снять спазм, я не могла из-за проклятого перелома.

Зато встал Шэр. Я услышала, как он сбрасывает одеяло с моей кровати. Его руки легли на мое плечо и бедро.

— Замри! — коротко приказал он.

Он осторожно, но твердо обхватил мою ступню поверх гипса, его ладонь была удивительно горячей. Пальцы — длинные, сильные, невероятно чуткие — нашли нужную точку и потянули. Не резко, а с упорным, неумолимым давлением, растягивая сведенные мышцы. Боль взвыла протестом, но он не останавливался. Вторая рука легла на икру, его большой палец вдавился в тугой, болезненный узел мышц, начал массировать его глубокими, медленными кругами. Горячий. Терпеливый. Невыносимо эффективный.

— Лучше? — спросил он через минуту, не прекращая массажа. Его дыхание было ровным, но я чувствовала напряжение в его руках.

Спазм начал отступать, уступая место глухой, терпимой боли и странному ощущению… облегчения. Пальцы ноги наконец расслабились.

— Да… — выдохнула я, чувствуя, как напряжение покидает и мое тело. Слезы еще не высохли. — Спасибо.

— Может, все же… — начал он, и в его голосе снова зазвучало то самое упрямое беспокойство.

Я поняла мгновенно. Он снова хочет предложить отказаться от лечения Сильвии.

— Шэр, нет! — перебила я, пытаясь приподняться на локтях. — Мы уже говорили об этом! Я едва не сошла с ума за четыре дня лежания, а ты хочешь, чтобы я месяц валялась в этой вонючей дыре с клопами?! С ума сошел!

— Упрямая! — зло бросил он, убирая руки. Но не отошел. Стоял рядом, его силуэт в темноте был угрожающе близок.

— Как и ты! — парировала я, не в силах сдержать раздражение.

Наши взгляды встретились в полумраке. Между