Бессердечный любовник - Фейт Саммерс

— Какое это имеет отношение? — спрашиваю я тихим голосом.

— Он владел тобой? — Он игнорирует мой вопрос, и его тон звучит более требовательно, чем раньше.

Я снова теряю аппетит, так как мой желудок снова сжимается.

— Почему ты спрашиваешь меня об этом? — Это парень, который не задает вопросов, на которые он уже не знает ответов. Поэтому он знает, что ответ — это да. Я хочу знать, почему он хочет услышать это от меня.

Знание того, что я принадлежала монстру, ничего не меняет. Оно лишь ухудшает ситуацию.

— Фотографии в его тайнике рассказали мне чертовски много.

Фотографии? Бля.

— Какие фотографии?

Он имеет в виду те, что на сайте?

Судя по тому, как он на меня смотрит, нет смысла молиться, чтобы он их не увидел. Похоже, он проверил меня, так что он бы их видел. Роберт сделал эти фотографии.

Эрик сказал, что это тайник с фотографиями. Тайника быть не должно.

— Те, где ты и он. Там были и видео.

Мои глаза распахнулись. Я не знала ничего подобного, и я с ужасом осознаю, что сделал этот ублюдок. В Club Montage нет камер, но он, должно быть, нашел способ сделать фотографии и записи нас с ним вместе.

Эрик смотрит на меня, как на шлюху, и мне кажется, что меня сейчас стошнит.

Черт его знает, что он там увидел. Хватило гребаных картинок на тупом сайте. Невозможно сказать, что записал Роберт.

— Я не шлюха, — бормочу я, как будто это имеет значение.

— Может и нет, но ты определенно была собственностью дьявола. Не похоже, чтобы ты была против того, чтобы тобой владели.

Ярость поглощает меня от жала его слов. Когда я думаю обо всем, что отправило меня в Club Montage, и почему мне буквально пришлось опуститься на самое дно, чтобы решиться продать свою душу, у меня едва хватает времени осознать, что я злюсь, прежде чем я реагирую. Я поднимаю руку и бью его по щеке, ударяя его так сильно, что раскалываю губу.

В тот момент, когда мои пальцы коснулись его щетины, тяжесть только что допущенной мной ошибки обрушилась на меня, словно тяжесть обрушившегося здания.

Я быстро встаю на ноги и изучаю его.

Когда он спокойно берет салфетку, промокает уголок рта и смотрит на темно-красную кровь, пятнающую салфетку, я понимаю, что он в ярости.

Это было второе, о чем он меня предупредил. Когда он встает и каким-то образом кажется выше, а на его лице нет даже гнева, который, как я знаю, он должен чувствовать, единственное, что я могу сделать, это уйти от него.

Глава 14

Саммер

— И куда ты идешь? Ты же знаешь, что будет дальше, да? — произносит он, и я отступаю на несколько шагов.

— Мне… жаль, — заикаюсь я.

— Я тебя предупреждал. Сказал, что случится, если ты ударишь меня еще раз.

— Ты не представляешь, через что мне пришлось пройти из-за этого человека.

— Вот почему мы здесь. Ты и я. А теперь наклонись. — Он вытирает еще больше крови и смотрит на нее, размазанную по его пальцам.

— Пожалуйста…

— Пять.

— Но…

— Десять.

— Эрик, — хрипло говорю я, и у меня перехватывает дыхание, когда он снимает ремень и надевает его на запястье.

Когда я это вижу, во мне закипает адреналин, и я бегу. Мне все равно, куда я пойду или что со мной случится. Я просто бегу и надеюсь, что где-нибудь найду открытую дверь.

Конечно, я не ухожу далеко. Ведь как бы быстра я ни была, он быстрее. Я вхожу в зал, и клянусь, что все, что он делает, это делает один большой шаг, и он меня хватает. Он снова ловит меня, как хищник, которым он и является.

Я кричу, когда он хватает меня за руку, и не могу представить, как ремень будет ощущаться на моей коже. И десять ударов тоже.

Он возвращает меня на стул и перекидывает через колено, словно тряпичную куклу. Мои пинки и крики остаются без внимания.

Он стягивает с меня шорты, и я отшатываюсь еще до того, как он касается моей кожи.

— Эрик!

— Ты не знаешь, с кем связалась, Саммер. Но ты скоро узнаешь.

Шлепок. Шлепок. Шлепок.

Но не ремнем я чувствую шлепок по заднице. Это широкая, мозолистая кожа его руки. Однако боль на моей еще не огрубевшей коже ощущается так, словно он мог ударить меня кирпичом. Вчерашняя агония возвращается стократно, и слезы текут из моих глаз.

— Пожалуйста, остановись. Ты делаешь мне больно. Сделай что-нибудь другое… что угодно, только не это. — Я не ожидаю, что он остановится, услышав мою мольбу. Когда он это делает, у меня перехватывает дыхание, потому что я знаю, что это еще не конец.

— Что угодно, только не это, Куколка? Будь осторожна с тем, о чем просишь, я могу просто исполнить твою просьбу. Ты уверена, что ты действительно этого хочешь? — Он шлепает меня так сильно, что у меня кружится голова. — Потому что я могу продолжать в том же духе. Мне правда нравится цвет моей метки на твоей заднице.

— Хватит. Я сделаю все, что угодно, если ты прекратишь.

Он проводит пальцами по моей ноющей заднице. Он нежен, но это больно. Я не хочу, чтобы он снова меня шлепал. Даже если я возбуждена, боль вызывает другие воспоминания, которые я не хочу иметь. Это все воспоминания о Теде.

— Проясни, Куколка. Скажи, что ты хочешь, чтобы я выбрал другой способ наказания, — говорит он с угрозой в голосе. — Говорить такому человеку, как я, что ты готова на все, никогда не бывает хорошо. Это открывает дверь в мой грязный, темный, опасный разум. Ты не можешь сказать, что я тебя не предупреждал.

— Я хочу, чтобы ты выбрал, — выдавливаю я.

— И у меня есть твое полное согласие выбрать что угодно?

Дыхание замирает в легких, когда я думаю о своих несуществующих вариантах. Либо я позволяю ему ударить меня и столкнуть обратно на край, из которого я годами пыталась выбраться, либо я соглашаюсь на все, что бы это ни значило.

А что, если он сделает со мной хуже? Я его не знаю, и, как он сказал, у него грязный, темный, опасный ум. Может, он снова свяжет меня. Такие люди, как он, кайфуют от того, что