Сердце на льду - Анна Эйч

– Золотова, долго я ещё буду ждать?! – раздражённо бросает Рита из дверного проёма.

– Простите! Уже бегу! – я хватаю платье для выступления, коньки и сумку.

– Ты с этим собралась заявиться к журналистам? – она смотрит на меня, как на идиотку.

– А как ещё? Я делового костюма с собой не брала…

– Повесь всё в шкаф и закрой на ключ! Для чего, по-твоему, тут замки висят?

– Но я никогда…

– Золотова! Живо догоняй! – она вылетает из раздевалки, ясно дав понять: у меня есть пара секунд на решение.

Я быстро запихиваю вещи в шкафчик, проверяю замок и прячу ключ глубоко в карман спортивной формы. Сердце колотится в груди так громко, будто я уже стою на льду перед полными трибунами.

Всё получится!

Стоит мне подойти к подиуму с логотипами наших спонсоров, как Рита хватает меня за руку и шепчет прямо в ухо:

– Я тут подумала… Давай-ка рискнём и прыгнем твой четверной. Думаю, ты готова!

– Правда? – глаза мои загораются огнём надежды.

– Да! – она улыбается и подмигивает мне заговорщически.

Сегодня что? Рождество какое-то?

Я киваю и прохожу за стол, где уже сидят довольные Мередит и Дакота. Вспышки фотокамер ослепляют глаза. Во время пресс-конференции нас без устали засыпают вопросами, на одни я отвечаю сразу, другие прошу повторить, не забывая отшучиваться и напоминать всем присутствующим, что мой родной – язык Толстого и Достоевского. Атмосфера расслабляется, становится почти весело. Я смеюсь, кокетничаю с журналистами и обещаю сделать всё возможное и невозможное, чтобы принести своей новой стране максимальное количество очков.

На обратном пути в раздевалку звонит Элли со своей традиционной мотивационной речью – напомнить мне о том, что победы не главное в жизни, а главное – получать удовольствие от того, чем занимаешься.

– Привет, систер! – улыбаюсь я в трубку.

– Как настрой? Готова всех порвать в клочья?

– Знаешь… Не была готова совсем недавно. Но минута славы придала уверенности.

– Какая ещё минута славы?

– Представляешь, меня пригласили на пресс-конференцию команды! Оказывается, статус чемпионки мира даёт кое-какие привилегии…

– Это новый уровень, детка! Был прямой эфир? По спортивному каналу повтор покажут?

– Думаю, если выиграю, точно покажут, – хихикаю я.

– Тогда дело за малым: выйди и покажи им, что такое «русский балет».

– Будет сделано, капитан! – весело отвечаю сестре, открывая свой шкафчик.

– Я сейчас на встрече, но наушник всегда со мной, так что твоё выступление не пропущу. Слушай…

Но я уже не слушаю. Бодрый голос Элли растворяется в фоне, словно кто-то резко убавил звук. В одно мгновение всё вокруг меркнет, дыхание сбивается, а сердце падает к пяткам.

– Мой костюм… – выдыхаю я сдавленно.

– Что с ним? – встревоженно спрашивает Элли на том конце провода.

– Он…

– Что там?

– Всё нормально. Я перезвоню тебе позже! – резко бросаю я и отключаюсь, чтобы случайно не сорваться и не наговорить лишнего сестре. Есть у меня такая привычка – не сразу рассказывать ей о проблемах.

Руки трясутся мелкой дрожью, когда я тянусь к изуродованным лоскутам, которые ещё недавно были моим костюмом. Его порезали наскоро и грубо: глубокие надрезы по правому рукаву-ангелу, разлохмаченные края юбки, искромсанный лиф и зияющие дыры в капроновой ткани на животе. От вида этой картины горло перехватывает комом, а глаза щиплет от подступающих слёз.

– Меня снимут с соревнований… – шепчу я себе под нос, стараясь хоть как-то успокоиться и не разреветься прямо здесь.

Из коридора доносится противный писклявый голос Мередит; она приближается вместе с Амандой. Я быстро захлопываю дверцу шкафа и делаю вид, будто ещё не видела этого кошмара.

– О, Matreshka! Ты следующая? Но после моей программы тебе ловить нечего, – Лэнгтон стервозно взмахивает хвостом волос и усаживается на скамейку возле своего шкафчика. – Чего стоишь? Почему не переодеваешься?

Её зелёные глаза впиваются в меня пристальным взглядом, сканируют, пытаются влезиь мне в голову.

Эта сучка порезала моё платье! Уверена на все сто!

Но я не доставлю этой гадине удовольствия наблюдать за моим провалом. Я обещала ей войну, и она её получит сполна. Пара секунд уходит на анализ ситуации, ещё одна – на разработку плана действий. Затем включаю режим актрисы и максимально естественно демонстрирую своё спокойствие, изображая беспечность и лёгкость:

– Я только что вернулась. Ты уже была на фотосессии?

Она слегка напрягается и недоверчиво хмурится:

– Какой ещё фотосессии?

– Чемпионской, конечно. Всех снимают заранее для мерча и прочей коммерческой фигни, – равнодушно отмахиваюсь я и начинаю демонстративно рыться в карманах формы в поисках ключей от шкафчика.

В спортивном маркетинге я натаскалась у Элли. Помню, как она заставила Картера записать сразу две речи для социальных сетей перед важной игрой: одну на случай победы клуба, вторую – если проиграют. Гениально же!

– Что за мерч? – Мередит заглатывает наживку и подаётся вперёд от любопытства.

– Понятия не имею. Не хочешь светить своим личиком – твоё дело. Значит, буду только я красоваться на плакатах.

– Ну уж нет! Где эта съёмка? – возмущённо вскакивает она.

– В другом конце павильона, там толпа папарацци тусуется.

– Пойдём, Аманда! – командует она Джонс и вылетает из раздевалки. Аманда семенит за ней следом, словно верный пудель за хозяйкой.

Когда дверь с грохотом захлопывается, я снова открываю шкафчик и смотрю на искромсанные клочки ткани. В груди тяжёлым камнем оседает паника. Чёрт-чёрт-чёрт! Нужно срочно что-то придумать!

На экране телефона снова высвечивается имя моей сестры. Дрожащими пальцами принимаю вызов, потому что без нее я уже не справлюсь.

– Элли!

– Что случилось? – настойчиво спрашивает она без всякого привествия.

– Ничего…

– Ксю, я же слышу по голосу, выкладывай!

– Мой костюм… его порезали…

На том конце провода повисает молчание. Слышу лишь её учащённое дыхание, тихий шорох бумаг и неуловимый шум офиса.

– Элли? Ты тут?

– Только без паники! Насколько всё плохо?

Я снова смотрю на платье: глубокие рваные надрезы на животе, полностью испорчен правый рукав-ангел, юбка изрезана в лохмотья… Лиф повреждён настолько сильно, что ткань едва держится на нитках. Капроновая сетка разорвана практически везде.

– Очень плохо… Юбка в хлам, лиф почти отвалился… Рукав вообще не спасти…

Голос мой дрожит и ломается от отчаяния. Перед глазами уже мелькают картины позора и дисквалификации.

– Одевайся! – резко командует Элли.

– Что?

– Трусики и чашки бюста целы?

– Да… вроде да.

– Тогда надевай костюм, посмотрим, что можно сделать.

– Секунду, – отвечаю я и включаю видеосвязь. Ставлю экран телефона на скамью и торопливо натягиваю на себя искромсанный купальник.

Элли внимательно изучает моё отражение на экране. На заднем плане кто-то пытается привлечь её внимание,