Кофе, кот, мужчины и я - Татьяна Рябинина

— А ты ставишь. Нормально, да?

А ты жопу с пальцем не сравнивай, Соня. Я ему изначально ничего плохого не делал. А вот он… по твоей наводке… И не надо про мою же пользу. Не прокатит.

— Тебе так нужна кошка? — я села на пол, чтобы не затекли ноги.

Нет. Но тут дело принципа. И половой неприкосновенности. Ботинки — ерунда. Кастрирует еще пару котов и купит новые. А вот яйца новые точно не вырастут.

В общем, договориться не удалось. Оставалось надеяться лишь на то, что когда-нибудь действительно смирится.

Тем временем Сережа с Марьяной продали клинику Наташе и Оле. А на следующий день после окончательного завершения всех формальностей новые владелицы объявили о сокращении штата. На одну единицу ветврача первой категории. И отправили Марьяне официальное уведомление.

— Было громко? — спросила я Сережу.

— Достаточно громко, — сдержанно ответил он, не вдаваясь в детали.

Сообразив, что подробностей не дождусь, и умирая от любопытства, я написала Наташе.

«В общем, была дикая истерика, — ответила она. — Мы с Олей суки, Серый козел и прочая неприятная фауна. Мол, если бы она знала, что так будет, ни за что бы не согласилась. Но никаких договоренностей мы не подписывали, а она сама хотела Серого натянуть, поэтому угрызений совести не испытываем. Все норм, Сонь. Мы проследили, чтобы она ничего там не нагадила на ход коня. Хотя, конечно, от нее любых пакостей можно ждать».

Не сказала бы, что меня ее ответ сильно успокоил, но, в конце концов, это было не мое дело. Сережа мог сразу же выкупить клинику обратно, и свою долю, и Марьянину, но решили отложить это хотя бы на пару месяцев, чтобы первая сделка не выглядела притворной. Он так и остался на должности главврача, а общий доход от клиники договорились в эти месяцы делить на троих, чтобы девочки получили компенсацию за вложенные деньги.

Как только все более-менее стихло, истекли мои полгода до оформления бабушкиной квартиры в собственность. Прошло все на удивление гладко, но дальше я напоролась на то, о чем предупреждал Паша.

Согласия всех жильцов дома на перевод в нежилой фонд собрать не удалось, значит, в дело шел план Б. Первая экспертиза помещения прошла без проблем, вторая чуть побуксовала, но все же я получила заключение, что проект соответствует установленным параметрам и требует простой перепланировки. После чего муниципалитет с треском мне отказал. Поскольку взятки давать я не умела, пришлось выпустить на сцену Людмилу Андреевну. Та подала иск, и теперь оставалось только ждать.

— Все будет хорошо, Соня, — уверял Сережа.

Мне очень хотелось верить, но на всякий случай я напоминала себе, что при любом раскладе ничего не теряю. Не получится — запущу туда бригаду на ремонт, обставлю по минимуму и сдам. Бабушкиных денег хватит.

На этом фоне очередной мамин заброс на тему «Соня, ты делаешь глупость» прошел почти незамеченным. И это она еще не знала о переменах в моей личной жизни, о чем я ее в известность ставить не спешила.

Успеется. Не пожар.

Глава 41

— Сонька, угадай, что скажу! — телефон аж вибрировал от Лидкиного ликования.

— Да ладно, говори!

Я была не в настроении играть в угадайки. Иногда мой оптимизм давал течь. Например, вот в такую гнилую погоду, когда мокрая грязь была везде: на земле, на небе и между ними. Причем с ветром. А еще заказчик хамским тоном потребовал миллион правок. А еще заседание по моей квартире отложили из-за болезни судьи. А еще Серега встречался с какими-то своими приятелями. А еще Пикс сорвал штору: ему в последнее время вдруг понравилось забираться по ним и висеть там. Ну и в довершение меня трепал лютый ПМС. Даже хитровыдуманный кофе не спасал.

— Блин, Сонька, какая ты противная! — разочарованно вздохнула Лида. — Ну ладно. Я беременна, вот! Пять недель!

— Поздравляю!

Я постаралась порадоваться за нее, и даже вполне получилось. Если, конечно, не обращать внимания на тоненький писк: «А я как же?!»

Я — в том смысле, что мне тоже хотелось замуж, хотелось детей. Почти двадцать девять уже. Но хотелось не абы за кого, а чтобы и по любви, и не теряя при этом головы. Сложная задача, чего уж там.

— У меня для твоего ребенка уже есть коробка, — сказала я, отгоняя эти мысли.

— Какая коробка? — не поняла Лида.

— А вот придешь ко мне в гости с ним, надо будет его чем-то занять, а у меня коробка со всяким мелким хламом, который можно долго разбирать и рассматривать.

— Прикольно, — оценила она. — Но лучше бы у тебя тоже был ребенок, с которым мой мог бы играть.

— Ну извини, — во мне снова запенилось раздражение, — в ближайшей перспективе не намечается.

— А Серега чего?

— А чего Серега? Мы знакомы-то всего ничего. Или ты предлагаешь мне случайно залететь? Только для того, чтобы у твоего ребенка была компания?

Кажется, Остапа даже не понесло, а занесло черт знает куда.

— Лид, извини. Я правда за тебя очень-очень рада. Просто я сегодня немного психованная.

— Да ничего, Сонь, все нормально. Со всеми бывает.

— А Валик как? Рад?

— Ой, — рассмеялась она. — На седьмом небе.

Вот, Валик рад. А я даже не знаю, как Сергей вообще относится к детям. Не всплывала у нас эта тема. А не мешало бы прояснить, пока мы, считай, еще на берегу. Может, и затеваться-то не стоит.

В общем, я зачем-то внушила себе, что Серый ну просто злостный чайлдфри и что мне придется с ним расстаться. И так стало себя жалко, что аж слезу пустила. Похлюпала носом и сама себе удивилась: с чего вдруг так растащило-то?

Рявкнула на Пикса, который опять висел на шторе, еще не сорванной, и занялась проектом, гоняя туда-сюда детали макета, меняя шрифты и оттенки. Отправляла варианты заказчику, еще не знающему, что он уже в моем черном списке, а тот снова и снова заявлял, что так лучше, но все равно не то.

На следующий день меня так и не отпустило. Мы сидели в кафе, и я забросила пробный шар, сказав, что Лида беременна.

— Здорово, — кивнул Сергей, как мне показалось, абсолютно равнодушно.

Вот, вот, продолжила я накручивать себя, как веревку на ворот колодца, ему наплевать, потому что…

— Серый, а ты вообще