Развод с мужем. После - Инна Инфинити

Я снова впадаю в отчаяние. Я не умею компенсировать Настин диабет. Это оказывается очень сложно. А там ещё надо паузы выдерживать между уколом инсулина и едой. То есть, сделать укол, подождать 5-10-15-20 минут и только потом начинать есть. Паузы у всех разные, нужно методом проб и ошибок подбирать свою. А у нас нет права на ошибку, потому что это Настино здоровье.

Дочка нетерпеливая, не понимает, почему нельзя кушать прямо сейчас, а нужно чего-то ждать. У меня никак не получается подобрать оптимальную для Насти паузу. А на каждую еду пауза может быть разной. Есть пища, которая всасывается быстро, и там пауза должна быть короче, иначе сахар подскочет. Есть пища, которая всасывается дольше, и тогда пауза должна быть длиннее, иначе сахар сильно упадёт. Кстати, низкий уровень глюкозы опаснее, чем высокий. То есть, сахар 3 несёт в себе больше опасности для здоровья, чем сахар 20.

Наступает день выписки. Я понимаю, что абсолютно не готова пуститься в свободное плавание с диабетом. В больнице всё-таки, если что не так, и медсестры помогают, и врачи объясняют. А дома мне кто поможет? Мне хочется рвать на себе волосы и лезть на стену. Я не готова остаться с диабетом один на один. Я не справлюсь. Я не смогу компенсировать.

За нами приезжает Матвей. Настя несётся к нему со всех ног. Они не виделись с того дня, как нас перевели из реанимации в эндокринологию. В отделении запрещены посещения, а детей почему-то не выпускают на прогулки. Когда бывший муж приезжал и что-то нам привозил, я спускалась к нему без Насти. Приходилось просить присмотреть за ней соседок по палате.

Матвей подхватывает дочку, кружит ее в воздухе. Довольный, счастливый, улыбается. Как будто все прекрасно. Мы садимся в машину, едем домой. Сейчас у Насти ровный сахар 5,7, но что будет вечером после ужина, я понятия не имею, и мне до трясучки страшно.

Пока дома Настю холят и лелеют мои родители, я захожу в свою комнату, падаю на кровать и даю волю слезам. Матвей бесшумно ко мне подходит и садится рядом. Не спрашивая разрешения, обнимает.

- Я так и не поняла, как это все компенсировать, - плачу ему в плечо. - Я бухгалтер, но как считать эти грёбанные углеводы, не смогла до конца понять. Особенно как считать их в супах. А ещё же бывает, что сахар начинает ни с того ни с сего расти через два часа после еды. Это из-за белков, как я поняла. Значит, помимо углеводов ещё белки нужно считать.

- Это если кормить чем-то слишком белковым.

- Я вообще понятия не имею, чем теперь кормить Настю. Это очень тяжело. А если она захочет съесть какое-то сложное блюдо, в котором и быстрые углеводы, и медленные, и белки, и жиры, и соль… Как это считать? Сколько на это инсулина колоть? Я не знаю, чем кормить Настю на ужин.

- Я приготовил ей ужин и рассчитал на него дозу. Надеюсь, правильно.

- А завтра чем ее кормить? Завтрак, обед, ужин. А ещё перекусы.

- На завтра я тоже составил ей меню и подготовил контейнеры с едой. На каждом контейнере я написал, сколько инсулина колоть. Не переживай. Мы вместе со всем справимся.

Матвей обнимает меня крепче. Это уже стало привычным. В больнице Матвей все время меня обнимал. Я чувствую его поддержку, чувствую, что он рядом. Я не одна. Мне есть, на кого положиться.

Глава 32. Ближе и роднее

Матвей полностью берёт на себя контроль за питанием Насти. Каждый вечер после работы приезжает к нам с контейнерами еды на завтра. К каждому приклеен стикер с временем кормления, дозой инсулина и паузой, которую необходимо выдержать после укола. Я просто делаю все по инструкции Матвея. Благо, Настя не артачится: съедает все, что я ей даю, и в нужное время. Это огромное облегчение. А то я начиталась в диабетическом чате, что некоторые дети не хотят есть то, что дают родители, или не доедают до конца (а ведь инсулин уколот на конкретную порцию).

Настя становится значительно спокойнее. Уходят истерики. В больнице мне сказали, что неконтролируемое поведение дочки, которое возникло в последний месяц, было вызвано диабетом. Организм не справлялся с таким уровнем глюкозы, и это выливалось в истерики. Когда я это услышала, не поверила. Я была уверена, что у дочки возрастной кризис, и не более. Но, кажется, это правда. Настя не просто стала спокойной, как раньше, она ещё и в свой режим вернулась без проблем. Организм начал получать инсулин, и все стало так же, как было до диабета.

Я не знаю, что бы я делала без Матвея. Я бы не справилась с болезнью одна. От родителей помощи в диабете нет, они при виде сахара 8 чуть ли не в обморок падают. Хотя глюкоза на уровне 8 в течение двух часов после еды - нормально. Даже у здоровых людей сахар после еды поднимается до 8. Именно поэтому анализ глюкозы всегда сдают утром натощак после ночи голода.

Я жду визитов Матвея к нам. Как только часы бьют пять вечера, начинаю подпрыгивать в нетерпении. Смотрю на время и гадаю, чем сейчас занят Матвей. Ещё на работе, думаю. А вот сейчас, наверное, начал собираться. Вышел из офиса, сел в машину. Захожу в навигатор на телефоне, проверяю пробки на дорогах. Расстраиваюсь, если они выше пяти баллов. Значит, Матвей будет ехать долго. Когда наконец-то в нашу дверь раздается звонок, я мчусь открывать. И чувствую колоссальное облегчение, непередаваемую радость, когда вижу бывшего мужа.

Он подхватывает на руки Настю, здоровается с моими родителями. Мы идём в детскую, играем с дочкой втроем. Настя так расцветает, когда приезжает Матвей. И я тоже расцветаю. Визиты бывшего мужа - единственная радость для меня в эти тяжелые темные дни.

Потом мы кормим Настю. Матвей делает ей уколы, у него это получается лучше, чем у меня. Я то в сосуд попаду, то слишком надавлю и останется синяк. После ужина я купаю Настю, и мы вместе укладываем ее спать. А когда дочка засыпает, наступает долгожданное время для нас двоих.

Нет, ничего такого между нами не происходит. Мы просто сидим вместе на кухне или в моей комнате. Разговариваем о Насте и о работе. Я не уволилась из компании Матвея. Он сам забрал из кадров мое заявление. Зачем? Я так и