Под тенью твоих чувств - Нетта Хайд

выходит из-за угла максимально ленивой походкой, будто растягивает каждый шаг. Он встает рядом, прислоняется боком к стене, скрещивает руки на груди и, едва коснувшись бумаги, которую держит доставщик, кивает: – Ставь подпись.

– Нет, – упрямо отказываюсь и повторяю его позу, еще сильнее сдавив руки под грудью – хочу удержать в себе взрыв.

– Отлично, – усмехается он и, забрав лист с коробки, складывает его на две части, – значит, выпишу предупреждение, Скарлетт. Еще одно, и твой доход уменьшится на обещанные пятнадцать процентов.

Зубы сводит до скрежета. Внутри все горит, желание закричать раздирает на куски. Но снаружи – ледяная маска. Я забираю шариковую ручку у доставщика, выхватываю у Тео этот проклятый лист и ставлю кривую подпись.

– Вы довольны, мистер Каттанео? – спрашиваю, забирая коробку в свои руки.

– Несказанно, – он растягивает губы в слишком широкой, слишком искусственной улыбке.

Когда доставщик уходит, я собираюсь вернуться в квартиру, но едва пытаюсь захлопнуть дверь – взгляд снова цепляется за эту проклятую обувь, мешающую ей закрыться. Плавно скольжу глазами по его телу, встречаясь с лицом, отчетливо выражающим лишь свою безукоризненную уверенность, которая злит меня и заводит с полуоборота.

– В гости не пригласишь? – интересуется он, смещая свой взор с моего лица за мою спину.

– Посторонних стараюсь не впускать на свою территорию, – отвечаю резко, слегка прищурив глаза, и несколько раз пинаю носком его ногу. – Так что вынуждена отказать. Или за это тоже лишишь меня денег?

Он на мгновение замолкает, изучает мое лицо, а затем просовывает руку в дверной проем и открывает ее. Делаю шаг назад, а он – вперед.

– Если искренне захочу, я могу лишить тебя всего, Скарлетт Скай.

В голове шершавый звук: усталость смешивается с желанием орать. Не сдерживаю – пытаюсь, стараюсь, но не получается. Он меня бесит.

– Идите к черту, Теодор Каттанео!

– Спасибо за своеобразное приглашение, Скарлетт, – говорит он и, не стесняясь, вторгается в мою квартиру. Проходит мимо меня, высокомерно расправив плечи, будто это его обитель.

Я лишь закатываю глаза, мечтая, чтобы этот цирк как можно скорее закончился. Раздражение закипает в венах, уничтожая мечту о спокойствии, которую я планировала осуществить сегодняшней ночью.

Закрываю дверь и возвращаюсь обратно в гостиную. Подхожу к шкафу и, не жалея содержимое коробки, швыряю ее на пол – плевать, пусть все, что там лежит разобьется, сломается, придет в непригодность.

– Не тесно тебе здесь живется? – интересуется он, осматриваясь по сторонам.

– Тебя это не должно волновать, – сухо отвечаю я.

– Это лишь вопрос вежливости, – поясняет он, подходит к дивану и заваливается на него, словно реально думает, что ему можно это делать. Будто он на самом деле считает, что мое личное пространство заведомо стало общественным. Общественно-бывшим.

Этот придурок задирает ноги, располагая их на журнальном столе перед собой, а руки раскидывает на спинке дивана.

Раздражает меня! Бесит! Я – кипяток! Я – лава! Я – подожженный кусок хлопка!

– Тебе не жарко даже дома ходить в штанах, Скарлетт? – спрашивает он, слишком заинтересованно скользя взглядом по моим ногам.

– Снова вопрос вежливости? – хмыкаю я, наклонив голову. – Если да, то скажу тебе, что это совсем невежливо, Каттанео.

– Скарлетт, это просто диалог. Просто вопросы. У нас, как выяснилось, не так много общих тем для разговора. Хотя… – он снова примеряет на себе образ думающего человека, образ, который совершенно не подходит ему, и выдает очередную чушь: – а нет. На самом деле ничего нет.

– Тогда окажи нам обоим такое приятное одолжение – свали отсюда.

– Открой коробку, – говорит он, игнорируя мое требование.

– Я не обязана этого делать, Теодор.

– Твои предпочтения изменились, и теперь ты любишь, когда тебя принуждают, Скарлетт? – Он встает с дивана и размеренно идет ко мне.

Я не отступаю. Стою и жду, хочу посмотреть, на сколько его хватит. Что он сделает: силой заставит меня открыть коробку или снова протолкнет свой язык в мой рот?

– Мои предпочтения тебя никак не касаются. Если эта странная коробка – единственная причина твоего визита, можешь проваливать. У меня нет на тебя времени. Я выброшу это подношение завтра утром за ненадобностью.

– Нет времени? – Тео слегка хмурится, делая оскорбленное лицо. – О, Скарлетт, одну секундочку. – Он тянется за телефоном, проводит пальцем несколько раз по экрану и поворачивает его ко мне.

И нет. Мне не больно сейчас. Я знаю, что он сделал это специально. Откидывает в прошлое, где однажды провернул подобную схему.

– Видишь? – интересуется он.

– Зрение, к счастью, в порядке. Отличная грудь и весьма неплохая внешность, – без колебаний отвечаю я, глядя на обнаженную блондинку и его руку, которая лежит на ее груди.

– Что? – Он поворачивает к себе телефон экраном и говорит: – Ой, не то, – и снова листает кадры из галереи.

Да… да… да… Так я и поверила, что это случайность…

– Читай, – говорит он, поворачивая ко мне фото того самого документа, который я выучила наизусть. – Вслух читай.

– Обойдешься.

Я замечаю, как на его лице подрагивает уголок губы, но тут же появляется та самая самоуверенность и неестественная улыбка. Перевожу взгляд на экран, слегка прищуриваюсь и читаю то, что уже читала сотню раз.

Примечание:

«В чрезвычайной ситуации Скай Летти обязуется выполнять поручения Теодора Каттанео в любое время по его распоряжению . За отказ применяются санкции: после трех предупреждений – снижение заработной платы на пятнадцать процентов; после пятого – увольнение».

– Вот это, – лениво указываю пальцем на коробку, – чрезвычайная ситуация?

— Да, – кивает он, блокируя телефон и убирая его в задний карман. – Так что? Откроешь?

– Ножнички подашь? – искаженно улыбаюсь, смотря на него и надеясь, что мое веко не начало содрогаться. – В кухонном столе лежат.

– Для тебя? – приглушенно интересуется он, искря поддельно заботливым взглядом. – Ни за что… Ножки есть – сама дойдешь.

Он усаживается обратно на диван, берет со стола мой недоеденный ужин, бросая на меня излишне многозначительный взгляд, после чего сводит брови к переносице и открывает рот:

– Мясо? Ты ведь не ешь мясные продукты. Опять твоя любимая ложь? – Он накалывает на вилку кусок индейки и погружает ее в рот, тщательно пережевывая мою еду. – Отвратительно готовишь, Скай, – на секунду в его голосе проявляется странный намек на искренность, которую он тут же маскирует за легким отвращением. – Это ведь невозможно есть. Даже соли нет.

Скай…

Скай…

Скай…

Это был первый раз, когда он обратился ко мне исключительно так. Наверное, это вырвалось случайно, по старой привычке. Но всего одно-единственное слово, простая интонация, его голос – и все… меня можно увозить на диагностику, где сердце подвергнется