Княжна Екатерина Распутина - Ольга Токарева

дольше я размышляла, тем острее ощущала зияющую пустоту в своих знаниях об этом мире, особенно в отношении человеческих недугов. Новый ранг даровал мне не только способность видеть человеческую плоть насквозь, различая каждую клеточку, но и наделил каким-то новым, пока неясным даром. И теперь мне жизненно необходимо было разобраться в этом вопросе.

— Чего такая хмурая? — сонно поинтересовался фамильяр, обнажив в широкой зевоте ряды острых зубов.

— Да так… Увидела кое-что, и теперь не могу выбросить из головы.

— А вот с этого момента поподробней, — мгновенно оживился он, и я вкратце пересказала ему увиденное.

— Хм, — протянул он, придав своей мордочке вид глубокой сосредоточенности. — Да брось ты… Может, она просто настойку какую-нибудь приняла, чтобы дитя не зачать, — усмехнулся он и, мурлыкнув, забрался ко мне на колени, подставляя голову под руку.

Он обожал, когда я чешу его между маленькими рожками, а я и не возражала. В эти минуты мысли текли свободнее.

— Настойка бы так себя не вела, она бы быстро всосалась в кровь. Это что-то другое… Знаешь, — оторвалась я от почесывания, задумчиво глядя в никуда. — Я решила пока понаблюдать за этой кляксой. Может, она сама исчезнет, а я тут голову ломаю.

— Вот и правильно. Нечего забивать свою прекрасную голову всякой ерундой. Лучше ступай подыши свежим воздухом. У тебя теперь шкаф нарядами ломится, словно у невесты на выданье, можешь целый день платья перебирать.

Чмокнув Хромуса в макушку, я последовала его совету и уже через несколько минут неторопливо шла по тропинке к реке. Место моих тайных встреч с друзьями теперь было изрядно истоптано. Зимой у деревенских мужиков работы практически нет, вот они и убивают время на подледной рыбалке.

Подойдя к реке, скованной толстым льдом и запорошенной снегом, я подпрыгнула на месте, пытаясь согреться от пронизывающего мороза, что уже пробрался под одежду. Одна из сгорбленных фигур на льду распрямилась и зашагала в мою сторону.

— Дедушка Митяй! — крикнула я, приветствуя старика.

Услышав мой возглас, он встрепенулся и зашагал к берегу бодрее.

— А я всё думаю, куда это Катенька подевалась? А она вон, не забыла старика, пришла навестить.

Я не видела дедушку около двух месяцев, и, к моему изумлению, он как-то сразу сдал. Эта перемена царапнула самолюбие. Неужели мое лечение дало лишь мимолетный эффект? Инстинктивно задействовав дар, я внимательно проанализировала его состояние и не обнаружила опасных изменений в организме. Напротив. Хрящи во всем теле — словно у юноши, клапаны сердца работали слаженно, а кровеносная система напоминала полноводные реки и журчащие ручейки.

Заглянув деду в глаза, я лишь теперь заметила влажную пелену, застилавшую их. До меня дошло: дело не в здоровье, а в чем-то другом.

— Что-то случилось? — тут же спросила я.

— Да бабка моя захворала, — понуро проговорил он, отводя взгляд в сторону. — И знахарку приводил, а она травками попоила да руками разводит. Не в моей, говорит, компетенции. В больницу надобно везти. Там доктора ученые помогут. Да только доктора в городе, а денег на лечение у нас нет. Мы с моей Марьюшкой, пока молоды были, исправно на барина работали, а как старость пришла — и не нужны никому стали. Никто и не спросит, чем мы питаемся. Староста, конечно, выделяет нам кое-что, да едва на хлеб хватает. Детей мы с моей Марьюшкой не заимели, вот и некому за нами присмотреть. Дрожащей рукой дед смахнул слезу, скатившуюся по щеке, и виновато посмотрел на меня. — Что-то я старый всё о себе и своих бедах, расскажи, Катенька, как у тебя дела идут. Барин не обижает?

— Нет, не обижает, — выпалила я, подхватывая деда под руку, а сама подумала: «Пусть бы попробовал! Я бы ему почесун такой устроила, что Резник бы весь извелся, выискивая причину». — А давайте, дедушка, я к вам в гости зайду? — ласково проговорила я, улыбаясь.

Сердце ныло от страха быть замеченной любопытными деревенскими жителями. Но, видно, судьба была ко мне благосклонна. Дедова изба стояла на самой окраине, словно отшельник, а лютый мороз заковал жителей в тёплых объятиях собственных домов. Лишь дым вился из труб, словно призрачные знаки, говорящие о тепле и уюте.

— Прости, девонька, негоже тебе в мой дом идти, — оправдывался дед, замедляя и без того старческий шаг. — Не прибрано у нас, и угостить-то нечем.

— Ничего мне не надо, — упрямо ответила я, ускоряя шаг. — Лишь одним глазком на бабушку Марию взгляну и сразу домой.

Едва переступив порог, нутром ощутила место, где страдала больная. Неведомая сила повлекла меня в ту сторону. Скинув верхнюю одежду, я замерла в нерешительности, но Митяй разрешил сомнения:

— Валенки не снимай, прохладно у нас. Дров мало, топим всего раз в сутки.

Слушая его вполуха, я пробежала по скрипучим половицам и, откинув занавеску, увидела кровать. Под ворохом старой одежды виднелась голова, укутанная в шаль.

— Кого ты привёл, старый? — прохрипел тихий, болезненный голос.

Подойдя ближе, я коснулась лба старушки. Жар, нестерпимый, как пламя, выдавал температуру, взлетевшую до сорока. Сканируя истощённое тело, я определила очаг болезни и, бросившись к ногам, сорвала с них старый тулуп. Едкий запах пота и немытого тела ударил в нос. Одна голень распухла, увеличившись вдвое, кожа натянулась, побагровев от воспаления. Красная тряпка, туго перетянувшая ногу, только усугубляла ситуацию, врезаясь в кожу, на которой уже набухали пузыри, наполненные прозрачной жидкостью. Нам обеим с бабушкой повезло, что болезнь не перешла в гнойную форму.

Встав над больной, я попросила стариков не мешать и, быстро воскресив в памяти знания об этой хвори, приступила к исцелению. Запустила в измученное тело энергию, и та, словно живая, устремилась по кровеносным сосудам, уничтожая заразу. Она прошлась по лимфатическим узлам, словно торпеда, врезалась в очаг поражения и принялась уничтожать крохотных пришельцев, терзающих организм. А когда враг был повержен, целительная энергия начала заживлять мелкие сосуды, подкожную клетчатку и саму кожу.

Через час ноги бабушки выглядели совершенно здоровыми, словно и не было недавней хвори. Пройдясь целительной энергией по иммунной системе, я укрепила ее — необходимое действие после такого тяжелого недуга. Прикоснувшись ко лбу больной и убедившись, что жар спал, облегчённо вздохнула и робко улыбнулась. И лишь теперь осознание обожгло сознание: я, словно на ладони, показала чужим людям свое искусство врачевания. Спрятав под одеяло исцелённые ноги старушки, я с