Во власти Бешеного - Элль Ива

тебя силой. Мы будем кататься на яхте, ужинать в ресторанах и плескаться в бассейне. И всё это будет запечатлено в местных СМИ под заголовком типа «Очередной русский олигарх развлекается с подружкой». И Влад это тоже увидит.

Я покачала головой, поражаясь его извращенной фантазии.

– С чего ты взял, что я буду изображать довольную жизнью подружку олигарха?

Тот чуть пожал плечами, отпивая из стакана.

– Иначе ты будешь изображать несчастную, причем куда более реалистично. Уж поверь, это я тебе обеспечу.

С этими словами он исчез, оставляя меня одну. Минуту спустя в дверях показался стюард с подносом еды. Я равнодушно пронаблюдала, как тот ставит поднос на тумбу и удаляется. Есть не хотелось.

Лететь пришлось около трех часов, и весь остаток полета я Макса не видела. Но перед самым приземлением он снова вошел в комнату и шагнул ко мне. Так близко, что я напряглась. Что опять?

Взяв мою руку в свою, мужчина напялил мне на палец кольцо. Массивное, из белого золота в россыпи крупных камней.

– Нужно приготовиться, – пояснил он, выпуская мою руку. – У трапа будут ждать фотографы. Переоденься и приведи себя в порядок. Всё необходимое найдешь в шкафу.

Закусив губу и упрямо глядя ему в глаза, я медленно стянула кольцо и швырнула украшение в угол комнаты. Звякнув об стену, оно укатилось под шкаф.

Макс медленно выдохнул. Я видела, как напряглись желваки на его щеках. А потом он вдруг резко хватил меня за горло.

15

– Прекрати!

Я вцепилась в мужское запястье в попытке располосовать его ногтями.

– С чего ты взяла, что со мной можно шутить, м-м? – рычал Макс, угрожающе нависая сверху.

Отпустив мою шею, он вдруг швырнул меня на кровать, словно куклу. Я зажмурилась, тяжело дыша. Кожа пульсировала болью, наверняка останутся алые отпечатки.

Теперь я поняла смысл его угроз. Он не погнушается меня даже избить.

А может, попробовать заявить на него в полицию? Отличная идея. Вот только как ее реализовать в чужой стране?

Макс шагнул к шкафу и наклонился, чтобы выудить из-под него кольцо. Потом вернулся и бросил им в меня.

Через пять минут мы выходили из самолета, держась за руки. Вернее, он с силой стискивал мою, чтобы не вырвалась, а я смотрела себе под ноги, сжимая зубы.

Незнакомый аэропорт шумел голосами. Стоило нам показаться на трапе, как защелкали вспышки фотокамер. Он что, действительно пригласил репортеров? Уму непостижимо…

Я не смотрела и тем более не улыбалась, хотя меня о чём-то спрашивали, пытаясь заговорить. А потом Макс затолкал меня в машину с незнакомым запахом горьких духов и уселся напротив.

Итак, я в незнакомой стране с ненавистным мужчиной. М-да… не этого я хотела, когда просила судьбу избавить меня от Влада. Теперь наоборот, он казался мне настоящим спасением. Я скучала по нему и хотела увидеть как можно скорей. И чтобы он поквитался за меня с этим конченным Максом, который решает собственный проблемы за чужой счет и распускает свои поганые руки.

Только сможет ли Влад мне помочь, если, как сказал Макс, во Францию ему путь закрыт?

Мои руки дрожали, а в глазах стояли непролитые слезы. Я ничем не заслужила подобного к себе отношения.

Макс не разговаривал со мной до самого конца пути. Машина ехала вдоль берега моря, и я могла видеть изумрудные волны, белый песок и чайками белеющие на волнах яхты. Но вся эта красота не вызывала ни малейших эмоций. Больше всего меня волновала только собственная судьба.

Что будет со мной потом, когда этот сумасшедший наиграется в месть? Кто бы знал.

Где-то через полчаса мы подъехали к светлому особняку. Поблескивая вытянутыми полукруглыми окнами, он заманчиво выглядывал из густого скопления пальм, и я бы восхитилась, окажись здесь в иной компании.

Машина въехала в ворота и остановилась у мраморного крыльца. Макс вышел, распахнул мою дверь и подал мне руку.

Что, неужели и здесь тоже будут фотографы?

Однако я решила не лезть на рожон, и вложила свои пальца в его ладонь. Мужчина довольно улыбнулся. Ему нравилась моя покорность.

Мы прошли по мощеной светлым камнем дорожке и поднялись на крыльцо. Вокруг особняка цвёл ухоженный пышный сад. Я узнала гибискус и розы, остальные растения были мне незнакомы.

В самом доме оказалось просторно и прохладно. Нас встретили улыбчивая пожилая пара, он и она. Макс заговорил с ними по-французски, а я приветственно кивнула, чтобы не показаться невежливой.

– Это Фабьен и Жюли, – представил Макс. – Они живут во флигеле и ухаживают за домом и садом. Если что-то понадобится, обращайся к ним.

На мой вопросительный взгляд мужчина закатил глаза.

– Я дам тебе телефон, будешь пользоваться переводчиком.

С этими словами он увлек меня по широкой светлой лестнице наверх, на второй этаж.

Мы прошли по коридору. Мужчина толкнул первую попавшуюся дверь и жестом пригласил меня внутрь. Комната была небольшой, но чистой и уютной, с винтажной светлой мебелью и полупрозрачными шторами на окнах.

Я без энтузиазма оглядела свою тюрьму на ближайшее будущее и незаметно вздохнула.

– Вещи я тебе куплю. Сегодня отдохнешь, а завтра вечером у нас будет первый выезд в свет. Ты должна выглядеть великолепно и улыбаться, поняла?

Я безучастно глядела в окно. День близился к закату, тени удлинялись, а солнце устало катилось к горизонту. Сейчас я как никогда завидовала птицам.

Макс взял меня за плечо и развернул к себе, холодно заглядывая в лицо.

– Ты поняла, Лия?

Я коротко кивнула, переживая, что он снова станет распускать руки. Как же я ненавидела своё теперешнее положение! Не меньше, чем этого бессовестного мужчину. Но я не позволю ему себя унижать! Больше не позволю.

Выражение его лица вдруг смягчилось.

– Не хочу причинять тебе боль. И мне очень жаль, что пришлось.

Я смотрела в его глаза и не верила ни на грош.

Мужские пальцы скользнули по моей щеке, и я на секунду прикрыла глаза, борясь со злостью

– Убери руки, Макс. Ты мне противен.

Он послушно опустил руку, более того, даже улыбнулся.

– А ты мне очень нравишься. Думаю, у нас вполне может что-то получиться.

Я снова подняла на него мрачный взгляд.

– На твоём месте я бы не сильно надеялась.

– И тем не менее, – усмехнулся блондин, разворачиваясь ко мне спиной. – Ты уже здесь, полностью в моей власти. Подумай об этом, и о том,