Соблазнение в академии - Ти Шарэль

заявила Черняхову сразу, как тот вошел в комнату. — Не знаю кем и как! Я делала все по сценарию, там Митю ранили, совсем легко. Лишь для того, чтобы вызвать эмпатию принцессы! Но кто-то залез в мою иллюзию, и ранение досталось Изабелле!

— Принцесса думает, что ранена, — с полувопросительной интонацией произнес Черняхов.

— Да! И она может умереть от этой иллюзорной травмы, потому что верит в нее!

— Как ей помочь?

— Я смогу! — я снова заметалась по комнате, но уже не от растерянности, а от жажды деятельности. — Но мне нужно еще время! Все сделаю к утру. И объясню тоже, сейчас главное успеть.

— Хорошо. Зовите меня сразу, княгиня. Я спать не буду.

Судя по тону и обращению, к графу вернулось самообладание. И это странным образом успокаивало.

К шести часам утра моя голова звенела пустым барабаном, в котором гулко и словно с отставанием звучали редкие мысли. Но я справилась. Можно было звать Черняхова.

— Я поднял всех иллюзионистов до кого смог добраться, — сказал граф после того я объяснила то, что сделала и то, что планировала сделать. — Все твердят одно. Вмешаться в вашу иллюзию мог только очень сильный одаренный. У кого был доступ?

— Да у любого в академии, — растерялась я. — Мы не закрываем театр. Да и на кабинетах условные замки. Постойте! — тут я потрясла головой, пытаясь привести в порядок непослушные мысли. — Кому может такое понадобиться?

— Разберемся. Вы готовы идти?

Я кивнула. Мысли в порядок так и не построились, так что я отложила размышления на потом, когда уставший мозг будет к ним готов.

— Будьте готовы к скандалу, — нейтральным тоном заметил граф, когда мы шли в крыло выделенное для Изабеллы и ее сопровождающих.

— Я понимаю, — ответила рассеянно. — Все переживают за принцессу. Король Стефан, наверняка, пригрозил снять голову со всех.

— Король Стефан ничего не знает, — тем же спокойным тоном заметил Черняхов.

— Как вам удалось это скрыть? — осторожно спросила я.

— Отобрали доску, заперли в гостевом крыле, — прозвучал сухой ответ. Расспрашивать дальше я не стала.

— Вы ответите за то, что сделали с моей девочкой! — такими словами встретили нас в спальне Изабеллы. Маленькая пожилая дама с мелкими кудряшками неестественного белого цвета накинулась на Черняхова так яростно, что граф на секунду опешил. Дама говорила с чудовищным акцентом, но без ошибок.

— Графиня Руис, прекращайте истерику, — Черняхов уже пришел в себя, задрал подбородок и цедил слова, даже не глядя на старушку.

— Истерику?! — взвизгнула дама. — Мы привезли вам свое сокровище, свою принцессу, а вы угробили ее в первую же седьмицу!

— И тем не менее. Паникой делу не поможешь.

— А что мне остается делать? — графиню холодный тон Черняхова нисколько не смущал. Она подступила к нему так близко, что ей пришлось окинуть голову назад, чтобы смотреть графу в лицо. — Моя девочка умирает!

— Она поправится, — вмешалась я, устав переминаться с ноги на ногу. — Мы здесь для того, чтобы помочь.

— А это еще кто? — старушка окинула меня полным подозрительности взглядом.

— Княгиня Уварова, — тоном, которым можно было замораживать кровь, процедил Черняхов.

Взгляд старушки ни на градус не потеплел:

— Зачем она здесь? Что вы задумали?

Черняхов потерял остатки терпения. Я видела, как мужчина стиснул кулаки, собираясь разразиться в лучшем случае бранью, и шагнула ближе — то ли закрывая бесстрашную старушку собой, то ли защищая графа от резвой не по годам графини. Но я не успела вмешаться.

— Что здесь происходит? — раздался приятный в своем спокойствии и уверенности голос. — Луиза? Граф?

— Прошу меня простить, — Черняхов улыбнулся женщине, что стояла в поле к приоткрытой двери так, как не улыбался даже государыне — с настоящей приязнью. — Мы здесь чтобы помочь. Княгиня Уварова сможет спасти Изабеллу.

— Вы же понимаете, граф, — светлые волосы дамы, подсвеченные льющимся из-за ее спины светом, делали ее похожей на католическую святую. — Наши методы не совпадают. Я бы давно пригласила к девочке своих целителей, если бы…

Не услышать укора в красивым голосе мог бы только глухой. Но Черняхов им успешно притворился.

— Я исхожу из общей пользы, — заявил он. — Зачем волновать отца болезнью дочери? Скрывать мы ничего не станем, но пусть в Галлиции о происшествии станет известно после его благополучного разрешения. Разве вы не согласны, маркиза?

Представлять нас с дамой никто не торопился, но моих знаний хватило, чтобы понять, кто передо мной — Маркиза Синтия Мавье — двоюродная тетя Изабеллы по материнской линии.

— Король Стефан все равно узнает, — взвизгнула так и не отошедшая от нас старушка. — Правду не спрячешь!

— И не планирую, — отрезал Черняхов. — А сейчас мне нужно проводить княгиню Уварову к принцессе. Надеюсь, вы не станете чинить препятствий? Я все равно поступлю так, как считаю верным, но Изабелла слабеет, а мы теряем время.

— Проходите, — маркиза отступила, освобождая проход. Черняхов знаком предложил мне идти первой, я и послушно прошла мимо Синтии. Солнечный свет лился сквозь стекла высоких окон, затапливая небольшую уютную спальню. Кто-то заботливо сдвинул даже тонкий тюль, не говоря уже о плотной портере, не оставляя тени даже крошечного уголка.

И от этого беспощадно яркого света маленькая фигурка на кровати казалась особенно хрупкой и бледной.

— Она — ангел, верно? — тихо произнесла маркиза, заставив меня обернуться. Женщина смотрела мимо меня на Изабеллу, и мне стало неуютно от тоски в синих глазах.

— Да, — хрипло сказала я. — С ней все будет в порядке. Но мне нужно примерно два часа тишины.

— Мы не оставим девочку одну! — тут же завопила графиня Руис. — Правда, Синтия?!

— Луиза, — маркиза говорила со старушкой, но смотрела на меня, — у нас нет выбора.

— Но есть шанс спасти принцессу, — тут же встрял Черняхов.

Я молчала, прямо глядя на женщину. Маркиза мне интуитивно нравилась. Статная, красивая дама возраста Аглаи, но в отличие от моей мачехи, передо мной стояла женщина, способная принимать решения. И она его приняла.

— Если сударыня Василиса не сможет помочь моей племяннице, — негромко произнесла маркиза. — То вы поставите в известность Стефана. Договорились Юрий Михайлович?

Я про себя отметила, что никто мое имя не называл, а значит, женщина хорошо подготовилась к поездке. Впрочем это было видно и по ее речи — чуть замедленной, но чистой и правильной.

Через десять минут в комнате остались лишь мы с Изабеллой. Вздорную графиню пришлось едва ли не выволакивать, ее возмущенные крики еще несколько минут были слышны даже из коридора. Потом все стихло.

Я достала фигурку лани и осторожно вложила в безвольные бледные пальчики. Прикусила губу от жалости. Девочка была совсем юной — ребенок, который