Соблазнение в академии - Ти Шарэль

— Я не буду шантажировать княгиню Уварову.

— Шантажировать? — Черняхов откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди. — Какие громкие слова.

— Ищите другие пути. Княгиня — не разменная монета.

— Мы все тут разменные монеты, сударь Вольский. Речь идет о целостности державы. О тысячах людей, что погибнут, стоит начаться военным действиям. И Василиса, в отличие от вас, это понимает.

— Поэтому лежит в беспамятстве?

Граф несколько минут молча разглядывал меня, потом спросил:

— Вы не успеете создать порталы вовремя, так?

— Не знаю, — я постарался не отвести глаз, но Черняхов не зря сидел в этом кабинете.

— Не успеете, — покачал он головой. — Да вы и не особенно торопились, верно?

— Вы знаете причину.

— Да, ваши новые ловушки. Делаете ставку на них. Не прогадаете?

— Нет абсолютной гарантии, что зеркало поможет с порталами. Ловушки надежнее. Мы продемонстрируем их действие на границе, и…

— То есть вы отказываетесь от притязаний на руку княгини?

Я не торопился с ответом. Соглашусь, и Василису тут же выставят на ярмарку невест.

— Нет.

— Значит продолжите работу над порталами?

— Да.

Вдруг показалось, что меня ловко провели. Граф отвел глаза, но я успел отметить довольный блеск. Попытался переосмыслить наш разговор, но быстро махнул рукой. Я, конечно, гений, но не в политике.

Сегодня Василиса пришла в себя. Я остановился в комнатах дяди во дворце, чтобы не пропустить этот момент, так что сообщение нашло меня мгновенно.

Облегчение окатило волной, оставив после себя странные чувства.

Растерянность. Как сделать так, чтобы Лисса захотела быть со мной по собственной воле?

Страх. Потерять ее. Насовсем.

Странно, но те качества, что восхищали меня в девушке, одновременно вызывали тревогу. Ее чувство правильности зашкаливало, заставляя рисковать собой. Прямота обезоруживала и обескураживала. Красота беспокоила тем, что была видима всем. И талант, который вверг ее в беспамятство на двое суток…

Но она нужна мне. Такая какая есть. Словно эта ее готовность исправить все даже с риском для жизни поставила на место последний кусочек головоломки. Нужно признаться самому себе, я не просто увлечен. И отказ произносить это уже ничего не меняет.

— Я люблю ее.

Ну вот. Сказал, и ничего со мной не случилось, даже дышать стало легче.

Люблю. И когда думаю о будущем, то не могу представить, что сделаю Лиссу своей шантажом или силой.

Василиса

Я снова еду в экипаже, Митя сидит напротив, а Изабелла рядом со мной.

— Я хочу чтобы ты думал только обо мне! — говорит она низким чувственным голосом. Оборачиваюсь к девочке и вижу Аду Охана. Она смотрит насмешливо, потом обращается к мужчине.

— Ян, слышишь? Ты — мой!

Ада невероятно хороша — черные кудряшки кружевом лежат на белом меховом воротнике, яркие губы капризно сжаты.

Я перевожу взгляд. На месте Мити сидит Ян. Его поза расслабленная и даже ленивая, он чуть склоняет голову, когда улыбается Аде.

— Иди ко мне, любимая.

Девушка смеется — красиво, чувственно. Она забирается к мужчине на колени и глядит на меня с лукавой усмешкой. Они так хорошо смотрятся вместе. А мне от этого так больно и так тесно в груди, что я изо всех пытаюсь зажмуриться, но продолжаю смотреть. Слезы текут не по щекам, они соленой горечью разъедают горло.

Иногда я почти просыпаюсь. Сознание то опускается в глубину, то выталкивает меня к поверхности. И тогда я слышу разговоры. Мне мерещится голос Яна. Он сердится, а мне холодно и мокро. Я плачу?

Когда я окончательно проснулась, рядом была только Богдана.

— Барыня! — воскликнула она и тут же выскочила за дверь. Я попыталась сесть. Осторожно ощупала раненный в иллюзии бок. Ничего не болело. Если бы не слабость и легкое головокружение, я чувствовала бы себя абсолютно здоровой.

— Юрий Михайлович велел звать сразу, как проснетесь, — пояснила свое бегство Богдана.

Я стянула со лба влажную повязку и протянула ей.

— Сменить?

— Нет, — я поежилась. — Спасибо. Давно я здесь?

— Сегодня среда, барыня.

— Два дня, — расстроенно протянула я и надолго затихла.

До экзаменов чуть больше седьмицы, занятие в мастерской пропадает. Вера, Еся и Теодор меня, наверное, потеряли.

— А вот и наша героиня, — густой голос государя едва не заставил меня подскочить для приветственного поклона. — Не вздумай вставать, девочка. Хватит, навоевалась.

— Примите нашу благодарность, княгиня, — Синтия встала рядом с королем. — Моя племянница жива благодаря вам.

— Как она?

— Быстро идет на поправку, — раздался еще один голос, и Черняхов оказался с другой стороны от дяди. — Но к вам у меня будет отдельный разговор, сударыня.

— Прекращай стращать девочку, Юрий, — строго велел государь. — Она и так натерпелась.

— Все хорошо, спасибо! — торопливо заверила я, чувствуя себя крайне неуютно. Смотреть на стоящую надо мной делигацию снизу вверх было непривычно и неудобно. — Я здорова.

— Это пусть лекарь скажет, — прогудел дядя. — А ты лежи пока. Пару дней имеешь право отдохнуть.

— Дядя, — испугалась такой перспективы, — мне не нужен отдых! Рана ведь не настоящая. И теперь, когда разум не верит в ее наличие, то и болеть нечему! Мне нужно в академию!

— И все равно, пусть сначала посмотрит, — государь нахмурился.

— Княгиня права, — мягко, но весомо сказала Синтия. — Вы же видели Изи. Она стала еще шустрей после пробуждения.

— У меня экзамены, — быстро вставила я. — И порталы. Граф Вольский, наверное, меня потерял.

— Кстати об этом, лисичка, — государь взглянул на маркизу, секунду подумал, но решил продолжить, — я не стану тебя неволить.

— Дядя? — не поняла я.

— Я одобрю любой твой выбор, Василиса. Как и обещал ранее.

— Вы поговорите, а я вернусь к племяннице, — маркиза заметила, что дяде неудобно говорить при ней прямо. — Я лишь воспользовалась случаем поблагодарить вас одной из первых.

— Я не буду неволить тебя, девочка, — повторил дядя, когда за маркизой закрылась дверь. — Ни за Вольского, ни за принца, ни за эмира. Выбирай сама, по сердцу.

Черняхов покосился на государя, но промолчал. Он явно согласен не был, но возражать напрямую не решался.

— А как же война? — осторожно спросила я, не торопясь радоваться.

— Придумаем что-нибудь, — государь тяжело вздохнул, тяжело перешагнул с ноги на ногу, а меня опять накрыло приступом неловкости. — Я пойду. Юрий?

— Я отвезу княгиню, — Черняхов не торопился уходить. — Мне нужно попасть в академию. Разобраться.

— Я хотела бы уехать сегодня.

— После лекаря, — напомнил дядя от входа. — Пойдем, граф, пусть девочка поест.

После этих слов я поняла, что действительно, голодна, как волк, и готова съесть как минимум барашка. Но принесли мне кашу и бульон. И то после того, как дворцовый лекарь счел меня здоровой.

Черняхов прислал сообщение со