Любовь с пятого этажа - Дарья Милова

Я провёл рукой по лицу. Конечно, Лена рассказала. И кофе, небось, в этот день за меня допила.

— Не могу выкинуть это из головы. То, как она стояла… как будто всё по-прежнему. Только ничего не по-прежнему. Варя не помнит её. И она этого не понимает. Думает, что можно просто зайти, сказать: «Я мама», — и всё исправить.

Макс кивнул, сжал пальцы в замок:

— А ты боишься, что Варя может… потянуться к ней?

— Не то чтобы боюсь. Просто… я не хочу, чтобы у неё в голове снова что-то развалилось. Она только научилась спать спокойно. Только приняла Алису. Только открылась. А тут...

— Понимаю.

Он посмотрел в окно, потом снова на меня:

— Алиса держится?

— Лучше, чем я, — хмыкнул я. — Спокойная, собранная. Думает о Варе, не о себе. Даже предложила не торопиться и дать Виктории шанс, если Варя сама захочет.

Макс усмехнулся:

— Вот за это я её и уважаю. Она не давит. Она не «я или она». Она — за семью. За Варю. За тебя.

Я смотрел на свой кофе, медленно крутил чашку между ладонями.

— Я её люблю, Макс. Так, что иногда даже страшно. Потому что если потеряю — не соберусь обратно.

— Тогда не теряй, — сказал он просто. — Иди домой, когда всё подпишешь. Не геройствуй.

Я только собрался вернуться к документам, когда дверь в кабинет распахнулась почти с треском. Лена влетела, как ураган — глаза горят, дыхание сбилось, волосы растрепались.

— Вить! Вить, там… Вика! — выпалила она, словно матерное слово.

Я поднял голову. Внутри сразу щёлкнуло.

— Здесь? — спросил я спокойно. Слишком спокойно.

— У приёмной. Сказала, что не уйдёт, пока ты не выйдешь. Спорила с охраной. Кричала, что она мать твоего ребёнка и ты обязан её принять. И ещё добавила: «Публичные скандалы тебе, Виктор, ни к чему — ты теперь лицо компании».

Макс выругался:

— Офигеть. У неё хоть капля совести осталась?

— Сомневаюсь, — буркнула Лена. — Она села на диван, как королева на трон, только взгляд такой, будто ей весь офис должен.

Я выпрямился. Медленно. Холод внутри сменился жаром — от злости. От презрения. Но снаружи — ни одной лишней эмоции.

— Где она сейчас точно?

— У ресепшена. Не сдвинулась с места.

— Я сам, — сказал я. — Один.

— Вить, — попытался вставить Макс, — может, стоит…

— Нет, — отрезал я. — Это между мной и Викой. Только.

Лена сделала шаг ко мне:

— Ты уверен? Я с тобой с самого начала, я знаю, что она может. Не пускай её. Даже в офис. Даже в разговор.

Я кивнул ей. С благодарностью.

Я вышел из кабинета и пошёл через коридор. Каждый шаг — будто отсечка. Сердце стучало ровно, сдержанно, но внутри что-то уже горело. Знал я эту походку. Этот взгляд. Эти методы. Всё знал. И всё равно — был готов, потому что не позволю ей снова разрушить хоть кусочек того, что мы с Алисой выстроили. Что я выстраивал с Варей. Годами. Без неё.

У ресепшена действительно было непривычно тихо. Девушки из офиса сидели с прямыми спинами и напряжёнными лицами, не глядя в сторону дивана. А на диване — она. Вика.

Безупречно уложенные волосы. Дорогой плащ. Сигаретный чехол в руке, хотя курить в здании запрещено. И взгляд — прямо на меня. С вызовом. Как будто это она имеет право диктовать условия.

— Вика, — кивнул я, останавливаясь на расстоянии вытянутой руки. — Ты получила, что хотела. Я здесь.

Она встала. Медленно. Меряя шаг. Как на подиуме, а не в приёмной компании.

— Ты мог бы хотя бы предложить пройти в кабинет, — сказала она, вскинув подбородок. — Разговор не из тех, что обсуждаются при секретарях.

— Согласен. Но ты не гость. И не клиент. Ты — человек, которого я не звал. Поэтому разговор будет коротким. Здесь.

Вика окинула меня взглядом с ног до головы, оценивающе. Секунду молчала. А потом улыбнулась. Хищно.

— Я хочу видеть Варю. Увидеть, поговорить. Провести с ней время. Я её мать, Виктор. И я имею право.

Я сжал челюсть.

— Тебя не было пять лет. Пять. Ни одного визита. Ни одного письма. Ни подарка на день рождения. Варя не знает, кто ты. И не хочет знать. Она счастлива. Спокойна. Любима. И ты — лишняя в её мире.

— Это ты решил? — она шагнула ближе. — Или твоя новая любовница?

— Это я вижу каждый день, — ответил я спокойно, но внутри уже поднималась волна. — Это я решаю, потому что я с ней живу. Я знаю, чем она живёт. А ты — пустой звук из прошлого.

Вика прищурилась. И вот тогда я понял: сейчас будет настоящий удар. Ни эмоций, ни раскаяния. Только холодный расчёт.

— Я подам в суд, Виктор, — произнесла она почти лениво. — И знаешь, что скажу? Что ты скрывал от меня местонахождение ребёнка. Что препятствовал встречам. Что манипулировал девочкой и не давал ей права на мать. Я найму юриста. Хорошего. С прицелом на шум.

Я смотрел ей в лицо. Не отводя взгляда. А она продолжала:

— А если мне повезёт с судьёй, я подниму вопрос о лишении тебя родительских прав. Да, ты не пьёшь, не бьёшь, у тебя стабильный доход — всё прекрасно. Но я — мать. По закону. А ты — человек, который не дал мне ни единого шанса.

Я встал ближе. Голос стал ниже:

— Не тебе говорить о шансах. Ты свой шанс сожгла, когда выбрала сбежать. Не путай свою вину с моим выбором.

Она посмотрела на меня исподлобья — долго, оценивающе, как будто примеряла, где именно ударить.

— Я не хочу скандалов, Виктор, — сказала она, ровным голосом. — И не хочу войны. Но ты ведь понимаешь… Если я просто подам в опеку, скажу, что ты препятствуешь моим встречам с ребёнком — они начнут проверку. Дом, окружение, условия. Всё. Тебя вызовут, Алису вызовут, будут расспрашивать Варю. Снимать, как она реагирует. Смотреть, где она спит. Кто её кормит. Всё. Это не угроза. Это просто порядок.

Я молчал. Но внутри уже всё сжималось. Не от страха — от отвращения.

— Ты не хочешь этого. И я тоже.