Любовь с пятого этажа - Дарья Милова

Я молчал. Потому что чувствовал, как внутри начинает подниматься злость. Но теперь — не от боли.

— Я хочу быть с ней в её привычной среде! — выкрикнула Вика, не сдерживаясь. — Я хочу видеть, как она живёт! Что она ест, с кем общается! Хочу знать её любимую кружку, игрушку, цвет одеяла! Я хочу быть её матерью по-настоящему, а не тенью за дверью!

— Тогда тебе стоило подумать об этом пять лет назад, — бросил я. Голос предательски сорвался.

— Мне жаль, Витя! Жаль, слышишь?! Но это не значит, что я не имею права! Я всё ещё её мать, чёрт побери! И если ты хочешь войны — будет война! Но если у тебя хоть капля человечности осталась, ты дашь мне шанс. Один. Без твоей мамы. Без Алисы. Без всей этой судейской комиссии. Просто я и Варя. Дома. Как мама и дочь.

Я провёл рукой по лицу.

Она действовала на нервах. Давила. Била по самому уязвимому — Варе.

— Зачем тебе это, Вика? — спросил я, уже тише. — Чего ты на самом деле хочешь?

— Я хочу быть частью её жизни! — отрезала она. — Пусть хотя бы на выходных. Пусть иногда. Я не прошу вернуть всё. Но если ты и дальше будешь держать меня за порогом, я просто пойду в суд. Права у меня есть. Документы — есть. И если надо, я дойду до конца.

Я смотрел на неё. И видел перед собой не мать — а актрису. Но хуже всего было то, что в зале теперь сидела Варя. И она не знала, кого ей верить. Кому тянуться. Чей голос считать настоящим.

— Дай мне подумать, — сказал я наконец.

— Думай. Но недолго, Витя. Потому что Варя — это не только твоя дочь.

Она отключилась первой.

Я стоял, сжимая телефон, как гранату.

И знал: расскажи я это Алисе — она сгорит от ярости. Но не сказать ей… значило бы предать.

Вечер. Варя спала, свернувшись калачиком в своей постели, с плюшевым бегемотом под щекой. Я прикрыл за ней дверь, постоял в темноте пару секунд, пока сердце хоть немного не отпустило.

А потом вышел в гостиную.

Алиса сидела на диване, в одной из моих рубашек — как всегда, уютно, по-домашнему, с чашкой чая. Она подняла глаза, когда я подошёл. Сразу поняла, что что-то не так. Это было в моих плечах. Во взгляде. В тишине между вдохом и выдохом.

— Что случилось? — спросила она спокойно, но я знал — сейчас она услышит правду. И больше ничего не будет спокойным.

Я сел рядом. Провёл ладонью по её ноге, будто готовясь. Как будто это могло смягчить то, что скажу.

— Она сегодня звонила, — начал я. — Вика. В истерике. С обвинениями. Со слезами. И с угрозами, что подаст в суд.

— Что? — Алиса поставила чашку. Лицо стало жёстким.

— Она… требует быть частью жизни Вари. Хочет проводить с ней время. Видеть, как она живёт, чем дышит. Говорит, что у неё есть на это полное право. Юридически — и как мать.

— Послушай, — я взял её за руку. — Я не доверяю ей. Ни на каплю. Но она играет ва-банк. И если я не уступлю хоть немного — она сделает всё, чтобы качать права. Через суд. Через прессу. Через всё, что только можно.

Алиса молчала. Но я чувствовал — внутри она уже взрывается.

— Я не хочу войны, — продолжил я. — Не хочу, чтобы Варя оказалась между. Поэтому… Я сказал Вике, что она может приходить. Иногда. К нам. Сюда. Видеться с Варей. По чуть-чуть. Под контролем.

Она медленно отстранилась.

— Ты… что?

— Алиса…

— Ты хочешь пускать её сюда? В наш дом? Где живёт Варя? Где живу я?

— Я не хочу, но у меня нет другого выбора. Ты думаешь, я не хочу защитить нас? Хочу. Но если мы не покажем, что не отрезаем её от дочери — она будет подавать и жаловаться. А я не могу, чтобы Варя через всё это проходила.

Наступила тишина. Только часы на стене напоминали, что время идёт.

Алиса медленно поднялась.

— Поняла, — сказала она. — Она будет приходить. К нам. В наш дом. А я… просто буду. Здесь.

— Алиса, — я встал следом, — я не хочу, чтобы ты уходила. Пожалуйста. Не отстраняйся. Это не между вами. Это между мной и тем, как спасти Варю от войны.

Она не ответила сразу. Потом кивнула.

— Хорошо. Но, Виктор… если она хоть пальцем тронет Варю — или тебя… Я не буду молчать. Ни секунды.

Я молча подошёл к Алисе. Взял её за талию, притянул ближе. Она не сопротивлялась, но и не смотрела в глаза.

— Прости, — прошептал я, — за то, что не могу уберечь тебя от всего. Но я клянусь: ты — моя. И всё, что мы строим — тоже наше. Она этого не разрушит. Никогда.

Я поцеловал её. Не спешно. Не торопливо. В этот раз не было страсти — только глубина. Мягкий, уверенный, тёплый поцелуй. Словно я дышал ею. Словно только так мог доказать, что она — центр моего мира.

Она ответила. Осторожно. Но в её пальцах, скользнувших по моей щеке, уже не было ярости. Только усталость. Только любовь.

На следующий день я вернулся поздно.

Варя выбежала ко мне в коридор, босиком, в пижаме с зайцами, с обнимашками и радостным "папа пришёл!". Алиса выглянула из кухни, улыбнулась устало. На плите — что-то вкусно пахло. Всё было почти как обычно.

Почти.

Потому что в 18:47 раздался звонок в дверь.

Я уже знал, кто это.

Алиса не двинулась с места. Только повернула голову. Варя замерла рядом.

Я сделал шаг к двери и открыл.

— Привет, Витя, — сказала Вика.

На ней было платье, которое, наверное, стоило половину моей зарплаты в первые годы карьеры. Волосы уложены, губы — как будто с глянцевой обложки. А в руках — подарочный пакет и коробка с игрушкой.

— Я пришла, как договаривались, — добавила она, словно это было самое естественное в мире. — Увидеть дочку.

Варя выглянула из-за меня.

— Привет, Варя, — сказала Вика чуть мягче, приседая. — Я принесла тебе игру. Хочешь