Новый мир для Элиз. Хозяйка пиццерии - Оксана Гринберга

– Вот как? – удивилась я. – Выходит, вы носите траур и так долго плачете по своему покойному другу?

– Вы правы, – кивнула Нинель. – Мне стоило сразу же обо всем рассказать. Два месяца назад Иго сделал мне предложение, и я ответила ему согласием. Мы собирались пожениться, как только вы переберетесь в столицу. – Она все же всхлипнула. – Но Боги рассудили иначе!

– Папа ничего нам не говорил, – растерянно произнесла Беата.

– Мы держали нашу помолвку в тайне от всех, но теперь в этом нет никакого смысла… Больше ни в чем нет смысла! – воскликнула Нинель.

Тут принесли кофе, и я поставила перед ней свою чашку.

– Выпейте, – сказала ей. – Поверьте, мы тоже скорбим! Девочки убиты горем, ведь отец погиб буквально у них на глазах. А я… Я – их компаньонка, и меня крайне опечалило произошедшее.

Внезапно Беата прошептала, обращаясь к Нинель:

– Вы ведь его любили?.. Нашего папу?

Она кивнула.

– Очень. Но я здесь не для того, чтобы сетовать на свою судьбу. Иго обо мне… позаботился, как мог. Надеюсь, он так же позаботился и о своих дочерях! Вот, он велел мне передать вам это, если с ним что-нибудь произойдет.

С этими словами она достала из кружевной сумочки небольшой ключ – латунный, с крохотным выгравированным на нем незнакомым мне гербом.

– «Первый Королевский Сберегательный Дом», ячейка двести сорок семь, – пояснила нам Нинель. – Иго заставил выучить меня этот номер наизусть. Просил повторять раз за разом. – (Я увидела, как она слабо улыбнулась под вуалью). – Боялся, чтобы я ничего не перепутала, но я все отлично запомнила. Держите! – и положила ключ на стол.

Я уставилась на нее, затем перевела взгляд на ключ.

Конечно же, ведь ее имя – Нинель Полати, стукнуло в голову. Выходит, она та самая «НП» из записной книжки Иго Таррина! Его возлюбленная, которая так и не успела стать женой, но все же исполнила данное ему обещание!

– Я больше не часть вашей истории, – со скорбью в голосе произнесла Нинель, – хотя могла бы ею стать. Но Боги распорядились иначе, и кто мы такие, чтобы их в этом упрекать?!

Затем встала из-за стола и, не прощаясь, направилась к выходу из ресторации.

Ушла, а мы остались.

Беата сидела, прижав ладони к лицу. Регина смотрела перед собой невидящим взглядом.

Я же дотянулась до ключа и сжала его в руке.

– Надо сходить в банк, – произнесла я, дождавшись, когда сестры в полной тишине допьют кофе и более-менее успокоятся.

– Думаешь, отец оставил нам деньги? В той ячейке? – с надеждой спросила Беата.

– Не знаю, – сказала ей честно, хотя думала… Подозревала, что там может быть нечто иное.

Записи в блокноте Иго Таррина красноречиво говорили о том, что долговые расписки ломбардщик хранил у Нинель Полати. Вернее, она хранила к ним ключ – в буквальном смысле этого слова.

– Конечно же, там будут деньги, глупенькая! – уверенно заявила сестре Регина. – Раз уж отец обеспечил свою любовницу так, чтобы она ни в чем не нуждалась, то о нас он тоже позаботился!

В ее голосе мне послышалась зависть, и я поморщилась. Собиралась уже приструнить старшую из сестер, но, к моему удивлению, за Нинель Полати заступилась младшая.

– Вообще-то, она была его невестой, – возразила Регине Беата. – К тому же она любила нашего отца и до сих пор носит по нему траур. Так что прояви хоть капельку уважения!

– И не подумаю! – взвилась та. – С чего бы мне это делать, если папа тратил на нее наши деньги?!

– Хватит! – не выдержала я. – Мы сейчас же отправимся в банк и все выясним на месте.

Ну что же, выйдя из ресторации и немного поплутав, я решила взять коляску. Пусть мне было жаль расставаться с деньгами, но сил выслушивать нытье Регины о том, что у нее устали ноги и она больше не хочет разгуливать под палящим солнцем, у меня уже не осталось.

Еще через десять минут извозчик остановился возле солидного трехэтажного здания с колоннами, над входом которого красовалась вывеска, гласившая, что именно здесь находится «Первый Королевский Сберегательный Дом Энсгарда».

В холле банка пахло стабильностью и большими деньгами, но я вовсе не собиралась открывать счет или же класть деньги на депозит, что тотчас же предложил встретивший нас клерк. Вместо этого попросила показать нам помещение, где находятся сберегательные ячейки.

Длинная лестница привела нас в подвал, затем была тяжелая металлическая дверь, потом еще одна, от которой шли непонятные магические вибрации. Пусть я и научилась их улавливать, но до понимания, что они означали, мне было еще далеко.

– Здесь, – вежливо улыбнулся клерк. – Если что-то понадобится, можете смело меня звать.

Он ушел, а мы остались наедине с ячейкой номер двести сорок семь. Регина уставилась на нее жадными глазами, будто бы собиралась найти там сундук с сокровищами. Заявила, что она – старшая наследница, поэтому сейф открывать именно ей.

И я безропотно протянула ключ.

Замок щелкнул, Регина с торжественным видом достала черный железный ящик с крышкой и водрузила его на стол в центре комнаты.

– Я сегодня же прекращу эту вашу ерунду с пиццерией! – язвительно заявила мне. – Выкину всю вашу компанию из моего дома, потому что отец оставил мне много…

Тут она открыла крышку, и ее лицо изменилось. Регина неверяще уставилась на содержимое ящика, затем ее рот перекосился, и она зарыдала в голос.

Я тоже подошла и заглянула. Как и подозревала, внутри не было ни пачек с купюрами, ни слитков золота, ни россыпей бриллиантов. Вместо этого в ящике лежали папки с документами.

В первой я обнаружила долговые расписки. В трех других были аккуратно подшитые досье. Судя по всему, Иго Таррин собирал их на известных в Андалоре людей.

Я пробежала глазами по нескольким подшивкам: в них упоминались имена местной знати, чиновников, судей. В папках лежали копии договоров, судебные показания или даже листы с описанием проступков – все это было аккуратно и скрупулезно собрано и подшито.

Выходило, Иго Таррин собирал компромат, но не только на тех, кто ему задолжал. Все оказалось гораздо масштабнее.

– Что это такое? – растерянным голосом спросила у меня Беата, потому что Регина, забившись в угол, рыдала из-за постигшего ее разочарования.

Но мне совершенно не было ее жаль.

– Документы вашего отца, – сказала я Беате.

– Они… Как ты считаешь, они могут представлять хоть какую-то ценность?

Немного подумав, я кивнула.

– Думаю, эти бумаги очень ценные. Но есть одна загвоздка…

– Какая?

– Они все крайне опасны, поэтому распоряжаться с ними нужно с умом. А еще лучше – ничего не трогать.