Ожог Крапивы - Галина Валентиновна Чередий

Мамаша снова головой дернула, с ноги на ногу нервно переступила, ноздрями заиграла ещё сильнее, ну говорю же — кобыла чистокровная с норовом. И со значением так зыркнула нам за спины, кивнула. Очевидно, тем двоим костюмам. Я молча тут же Алиску себе за спину задвинул, ключи от квартиры ей сунул и развернулся, приготовился встречать гостей дорогих хлебом-солью-пиздюлями.

— Напрасно вы так, — сказал не глядя на маман. — Даже если ваши дуболомы и заломают меня, что далеко не факт, то с района вам никто выехать не даст. Через две минуты парней наших толпа набежит.

— Мама, прекрати это немедленно! — вмешалась Алиса, и голос ее прозвучал сильно и безапелляционно, видимо первый шок прошел. — Я не вернусь домой, силой ты этого не решишь. А если попытаешься, то вы с Робертом очень сильно об этом пожалеете.

Приближавшиеся холуи встали, как вкопанные, походу был ещё один кивок-приказ.

— Да как ты смеешь! — зло, но тихо прошипела мамаша. — Ты ещё угрожать будешь нам? Нам? Родителям своим?

Ну да, говно-Роберт тот ещё отец родной.

— Буду, — решительно заявила Алиса. — Оставьте меня в покое.

— Или что? Да ты что себе возомнила? С кем связалась, а? У отца выборы на носу, скоро конкуренты начнут всю подноготную семьи перетряхивать, а ты с кем жить удумала! Прилюдно обжимаешься с …этим, как шлюха последняя виснешь и лапать себя позволяешь!

— Эй, мадам, я бы попросил! — рыкнул на нее я, не выпуская из виду молодцов. — По мне можете проходиться, как хотите, вы для меня никто, звать вас никак и срать мне на ваше мнение, но вот девушку мою я оскорблять не позволю никому.

— Ты хоть слышишь, как он с твоей матерью разговаривает? — зашипела пуще прежнего маман.

— Так, как ты заслуживаешь, ведя себя подобным образом, — на удивление спокойно ответила моя внекатегорийка. — Мам, если не хочешь безобразного скандала здесь и сейчас, то забирай свою охрану и уезжай. Я домой не вернусь, так Роберту и передай. И никакие его манипуляции через тебя и попытки давления на Антона не помогут.

— Да мы твоего Антона в порошок сотрем, — пригрозила шепотом мадам, подойдя к Алиске совсем близко. — Я сейчас же кому надо позвоню и у него в квартире по всем углам наркотики найдут. Пойдет на зону лет на десять, а оттуда уже не вернется. Живо пошла в машину!

Лисенок, став опять тигрицей, подалась вперёд так, что я уж подумал — сейчас за нос мать цапнет.

— Если, не приведи Бог, такое случиться или вообще что-то произойдет с моим Антоном, я тут же сделаю достоянием гласности то, что пять лет спала с Робертом, поняла? — тихо, буквально едва слышно, но бесконечно угрожающе процедила она сквозь зубы, а в следующую секунду я едва успел перехватить и отбросить руку мамаши, летевшую к лицу девушки.

— Эй, руки не распускайте! — рявкнул через голову Алиски и на всякий, оттащил ее подальше от бешеной тетки, обняв за талию. Охрана дернулась было, но все же не полезла.

— Ах ты дрянь! — сорвалась таки с шипения на крик маман, но тут же резко приглушила звук, зыркнув на прохожих. — Как у тебя только язык твой поганый такое говорить поворачивается? И о ком? О человеке, что тебе отца заменил! Возился с тобой, растил, воспитывал!

Ага, воспитывал, ещё как.

— Он никогда не был мне отцом, — отчеканила Алиска. — Отцы с дочерьми сексом не занимаются.

— Не смей! Не смей лгать! — красивое лицо исказилось, став безобразной маской лютой злобы, меня аж передёрнуло. — Паршивка! Роберт столько для тебя сделал! Никто не поверит в твою ложь! Я тебе не верю!

— О, да, сделал он много. И научил многому. Оральным сексом заниматься в пятнадцать, например. Мы с него начали. Потрясающие были ощущения, скажу тебе. А к шестнадцати анальным. Поначалу было больновато, потом только слегка дискомфортно, но потом мне стало нравиться, Роберт научил меня получать и от этого удовольствие. А хочешь знать, мама, когда он меня женщиной сделал? Помнишь, как укатила в Милан на очередной модный показ? Это так романтично было, Роберт ведь это умеет, тебе ли не знать.

— Нет-нет! — лицо Алискиной матери сначала пошло красными пятнами, а потом стало стремительно бледнеть, она упрямо мотала головой и пятилась. — Я не верю, не верю! Ты лживая дрянь.

— Да верь или не верь во что хочешь! Знаешь, почему мы с тобой последние годы и пяти минут не могли говорить без скандала? Да потому что я тебя ненавидела за то, что ты — моя соперница. Что он не разводиться с тобой, чтобы на мне жениться, как обещал.

— Не смей! — заорала мамаша, кинулась вперёд, будто собираясь наброситься на Алиску с кулаками, я уже изготовился крутануться, подставляя свою спину, но тут же шарахнулась и ломанулась к машине, чуть не растеряв по пути свои дорогущие туфли на шпильках.

Охрана попрыгала в тачку следом и они усвистали. А мы так и остались стоять в обнимку, в молчании, пока его не прервала Алиса.

— Я правда дрянь. Просто натуральная сволочь, — очень тихо сказала она.

— Чего? Ты с дуба что ли рухнула, Лисенок? — возмутился я, разворачивая ее к себе лицом. Это ещё что? Бледнющая, краше в гроб кладут, губы дрожат, глаза блестят — походу сейчас прорвет.

— Я же видела, что ей больно… От каждого моего слова … Она же его тоже … Я видела, что больно, но говорила все эти гадости, говорила …

— Эй, а ну кончай это! — слегка встряхнул ее за плечи, заставляя посмотреть мне в глаза. — Гадости, говоришь? Согласен, гадости, пиздец какие ещё. Но разве не правду? Эти, бля, гадости твоя мать была обязана заметить вовремя и защитить тебя похотливого скота, ясно? Больно ей? Заслужила! Нехрен теперь себя виноватой во всем выставлять, поняла, Алис? Нехрен, говорю! Ты была ребенком, а они — два взрослых человека. Он с тобой это делал, а она в упор не замечала.

— Но… — попыталась она возразить, но я не позволил.

— Никакая ты не дрянь, ты у меня просто охеренная умница. Особенно потому, что меня своим назвала. Прямо ух, как приятно.

— Что?! Не было такого!

— Пф-ф-ф! Ещё как было. Так и сказала: если с мои Антоном что случиться, то вам всем придет транда.

— Не-е-т! — замотала головой Алиска, явно передумав реветь. Ну и здорово.

— Да-а-а!

Мы уставились друг на друга молча, пару