Любовь под одним переплетом - Лера Деревянкина

Он подходит к столу и включает ночную лампу. Теперь, когда комнату освещает тёплый свет, я могу рассмотреть, как живёт Амир. Кровать, стол, стул, небольшой шкаф, серый ковёр со средним ворсом посередине. Вещи на столе аккуратно сложены, книги на полках расставлены по жанрам. Возле стены обустроена маленькая кухня, это удивляет меня больше всего – ещё ни в одной комнате здесь я не видела кухни. На ней тоже полный порядок. Тем не менее, несмотря на отсутствие хоть какого-то намёка на бардак, нельзя назвать комнату Амира стерильной. Нет, жизнь здесь чувствуется повсюду: в красивой чёрной посуде с неровными краями, в украшенной мелкими фонариками книжной полке, в подушках, лежащих на подоконнике, в скомканных листах в сетчатой мусорной корзине под рабочим столом, в стикерах с напоминаниями, наклеенных на высокое прямоугольное зеркало, стоящее в углу.

Находясь здесь, пусть даже с прямым приглашением от хозяина комнаты, я всё равно чувствую себя нелегалом. Были ли здесь девушки помимо меня? Конечно, были, что за глупые вопросы. Только, наверное, они были одеты не в растянутую отцовскую футболку и застиранные шорты.

Амир проходит к шкафу, достаёт оттуда какие-то вещи и протягивает мне.

– Держи, мне кажется, у нас здесь прохладнее, чем внизу.

С благодарностью принимаю вещи из рук Амира. Ими оказываются тёплые спортивные штаны и серая кофта на молнии. Амир отворачивается, давая мне спокойно переодеться. Скинув тапочки и оставшись в одних носках, быстро натягиваю штаны поверх шорт и кофту поверх футболки. Вещи Амира мне, безусловно, велики, настолько, что папина футболка уже не кажется мне такой уж огромной. Неудивительно, ведь Амир выше моего отца минимум на полторы головы и точно шире в плечах. А ещё эти вещи пахнут тем самым запахом, который я учуяла тогда на волейболе, когда мы с Амиром столкнулись, пытаясь поймать мяч.

Дождавшись, пока я переоденусь, Амир поворачивается и, осмотрев меня с ног до головы, улыбаясь, произносит:

– Мило.

Он проходит к кухне и достаёт из шкафчика всё необходимое для глинтвейна: вино, мёд, яблоки, один большой апельсин и пакетик со специями. Всё запакованное. Значит, он купил всё это специально для того, чтобы сварить глинтвейн для меня.

– Когда ты успел всё купить? – спрашиваю я его, с любопытством наблюдая за его движениями. Вон он достаёт с нижней полки переносную электроплиту, вот выставляет на стол небольшой ковш и половник.

– По дороге с вокзала, – отвечает Амир, продолжая подготовку к приготовлению глинтвейна и не замечая застывшего на моем лице удивления.

Он, уставший после дороги, заехал в магазин за фруктами и специями. Ради меня!

– Могу чем-то помочь? – опомнившись, спрашиваю я парня.

– Можешь порезать яблоки кубиками, а я пока нарежу апельсин, – предлагает Амир.

Амир выливает вино в ковш и ставит его на плиту, а затем приступает к апельсину. Он режет цитрус тонкими кружочками, уверенно, словно и правда готовил глинтвейн сотню раз.

– Ну и чем твой глинтвейн лучше того, что варят в центре? – спрашиваю я его, почти заканчивая с яблоками.

– Как минимум тем, что я не разбавляю его водой, – отвечает Амир, забирая у меня яблоки, и, смешав их с дольками апельсина, добавляет к вину. – А ещё тем, что вкладываю в него душу и, – Амир сыпет в ковш гвоздику, кардамон и корицу из пакетика, – недешёвое вино.

– Аргумент, – соглашаюсь я с ним.

Запах вина и специй распространяется по всей комнате. Амир перемешивает содержимое ковша на медленном огне и, не доводя до кипения, снимает с плиты.

– Дай две кружки, пожалуйста, – просит Амир. – В шкафу, вторая полка сверху.

Следуя указаниям, открываю дверцы шкафа. Кружки стоят в один ряд, все чёрные, кроме одной. На ней корявыми буквами разного цвета в два ряда написано:

МОЙ ХОЗЯИН

ОЧАРОВАШКА

Демонстративно читаю вслух.

– Горелов, – поясняет Амир сокрушённо. – Его подарок на Новый год.

– Видимо, вы и впрямь друзья. Такое может подарить только очень хороший друг.

Произнеся эти слова, невольно вспоминаю Лину. Ещё месяц назад я считала её своей подругой и была благодарна институту за то, что мы с ней познакомились, а сейчас не могу не думать о ней без грусти и тихого гнева. Я даже не подарила ей на Новый год подарок, купленный за несколько дней до зачёта.

– Что-то случилось? – спрашивает Амир, вглядываясь в моё лицо.

– Нет, всё нормально. – Я отмираю и ставлю кружки на стол. – Просто подумала о Лине. До сих пор не понимаю, почему она так поступила.

– Потому что влюблена. Влюблённые, как мы поняли, вообще немного чокнутые. Кто-то бросает жениха перед свадьбой, кто-то готов подставить другого человека, рискуя при этом дружбой.

– Ты что, оправдываешь их? – Я удивлённо смотрю на Амира, пока тот спокойно разливает глинтвейн по кружкам.

– Точно нет, просто не хочу, чтобы ты жила, постоянно думая об этом, и размышляла, что бы было, не случись всего этого. Поверь, паршивое чувство. – Амир доливает напиток и ставит ковш на стол. – Готово!

Делаю маленький глоток, пряная сладость разливается по нёбу, оставляя за собой лёгкую кислинку. Я никогда до этого не варила глинтвейн сама, всегда только покупала в декабрьских уличных ларьках и даже не думала, что это может быть настолько вкусно.

– Ого! – Делаю ещё глоток и негромко мычу от удовольствия. – Это очень и очень вкусно!

– Я рад, что одного человека, попавшегося на разводил-продавцов глинтвейна, станет меньше, – мягко улыбается Амир.

Я видела Амира в мотоциклетной куртке верхом на байке, видела в спортивной майке с волейбольным мячом в руках, видела его, сжимающего одной рукой руль дорогущего авто, в расслабленной рубашке за кафедрой, в горнолыжном костюме на фоне заснеженных вершин, но никогда ещё не видела его настолько домашним. Я пытаюсь делать вид, что всё нормально, пытаюсь даже убедить в этом себя, но чёрт, о какой нормальности можно говорить, если прямо сейчас, почти в три часа ночи, я, одетая в его одежду, пью в его комнате глинтвейн? Больше всего меня пугает, как незаметно стираются эти грани между нормальностью и безумием, и я уже не понимаю, как далеко мы зашли. И кто мы друг другу. Знакомые? Напарники? Друзья? Придурки, у которых сносит крышу при виде друг друга? Я же не слепая, я видела, как он смотрел на меня в общей комнате на втором этаже. Вопрос – значит ли это что-то, или он смотрит так на всех девушек, одетых в короткую пижаму?

Единственное, в чём я уверена наверняка, так это в том, что