Последнее лето - Елена Арсеньева

Госпожа Шатилова от этих наивных гимназических подчистокглаз не могла отвести. Еле находила силы сдержаться и не расхохотаться. Боже,вот провинция этот Энск! Вот дыра! Как Никите хватает силы говорить спокойно,не разражаясь смехом в лицо этому нелепому кассиру с его замешательством, егодешевыми манжетами, его розовыми пухлыми щечками и испуганно бегающимиглазками?! Этими глазками, щечками и белесым пробором, сквозящим сквозьтусклые, тщательно расчесанные, набриолиненные волосы, кассир очень сильнонапоминал госпоже Шатиловой молочного поросеночка. И выражение лица у него былотакое же неживое, как у поросенка, лежащего на столе кухарки и уже готовогобыть насаженным на вертел. Кажется, кассир от страха сейчас в обморок грянется.Тогда госпожа Шатилова уж точно не сможет с собой совладать – захохочет во всегорло!

– Я никакое не превосходительство и уж тем паче – невеличество, – проговорил между тем ее муж. – Для заводскихуправляющих титулов покуда не выдумано, а я ведь самый что ни на естьобыкновеннейший управляющий заводом «Сормово». Прибыл поглядеть, как будутденьги на жалованье моим рабочим и служащим отправлять. Фамилия моя Шатилов,зовут Никитою, по батюшке я Ильич. А вас как величать, сударь мой?

Он смотрел на кассира весьма приветливо, даже, можносказать, с некоей демократической развязностью, однако, вместо того чтобыприободриться, тот стушевался окончательно и только шевелил губами, не в силахслова вымолвить. При этом он так пялился на нового сормовского управляющего,что глазки его выпучились из орбит, и госпожа Шатилова подумала, что теперькассир весьма напоминает не поросенка, а большого снулого карпа – зеркальногокарпа, опять же лежащего на кухаркином столе.

А вот интересно, отчего это у нее исключительногастрономические мысли на ум идут? Вроде бы и не голодна… хотя не мешало бывыпить кофе с каким-нибудь эклером или птифуром. Скорей бы муж дела закончил,нужно будет потом непременно в кондитерскую зайти. Конечно, в провинциальномбанке не дождешься, чтоб тебе предложили чашечку мокко, это не Петербург и дажене Москва, а тем паче не Париж!

Госпожа Шатилова оглядела темные деревянные панели постенам, повыше которых были наклеены болотно-зеленые обои. Ну конечно, шаляпинскийстиль… Боже, как он осточертел! На самом деле в столицах он уже сделалсяпошлым, моден теперь только в провинции. Здесь, куда ни ткнешься, везде этаунылая, болотная зелень над дубовыми панелями. И в кабинете мужа взаводоуправлении, и в доме управляющего (новая хозяйка велела немедля обоипереклеить), и в приемной у дамского доктора, которого она посетила вчера, идаже здесь, в банке… Сочетание этой мертвенной зелени с ее лиловым платьемпроизводит, должно быть, убийственное впечатление. Боже, можно представить, чтоза цвет лица сейчас у нее!

– Подите, Филянушкин, подите, – раздался между темнегромкий властный голос, и кассир, съежившись, порскнул куда-то в сторону,исчез, как бы даже растворился в зеленом мареве, словно болотник втумане. – Извините, что заставили вас ждать, господин Шатилов.

Новый сормовский управляющий и его жена обернулись квошедшему – высокому худому человеку лет пятидесяти с изможденным, желтоватымлицом. Костюм болтался на нем, как на вешалке, однако материя, пошив, крахмальноебелье [6] , да и мелочи – галстук (отнюдь не самовяз-регата,носят их только мещане и ленивые чиновники! а модный атласный, серый,аккуратный, с плотным узлом), булавка на нем, цепочка от часов, запонки – былисамого высшего разряда, отнюдь не вычурно-купеческие, что моментально отметиланаметанным взором госпожа Шатилова. Она любезно улыбнулась незнакомцу, который,впрочем, таковым недолго оставался и не замедлил представиться:

– Я – владелец сего банка Игнатий Тихонович Аверьянов.Вы мне телефонировали, господин Шатилов. Простите, задержали дела, не смогсразу встретить вас лично, а кассир Филянушкин – он из новеньких – растерялся…так сказать, от чувств-с, как Бальзаминов.

– Сердечно рад знакомству, – Шатилов небрежнымжестом отмел извинения и протянул руку Аверьянову, мельком удивившись, до чегогоряча и суха его ладонь. Жар у него, что ли? – Наслышан о вашем банке како весьма надежном хранилище. Предшественник мой рассказывал чудеса о подвалахваших и сейфах. Любопытно было бы взглянуть, однако не стану настаивать:понимаю, что в вашем деле истинно необходима секретность.

– Это так, – Аверьянов кивнул. – Чужих тайноткрывать вам не стану, как ни просите, ведь это наилучшая гарантия, что иваших никому не расскажу. Однако могу ли я иметь честь быть представленным…

Он с полупоклоном обернулся к даме, и госпожа Шатилова струдом удержала изумленно взлетевшие брови: однако какая изысканность речей,какая галантность! И начитан, вон как к месту Бальзаминова ввернул… Вот тебе ипровинциальный банкир! Да и на банкира – толстопуза, толстосума – господин сейничуточки не похож. Вид у него не столичный даже, а вполне европейский. Небосьдержит не пароконный выезд, а «Кадилляк» или «Бенц» для личных нужд. Да, этовполне в духе времени. Правда, господин Аверьянов как-то чрезмерно тощ. Болен,что ли? Или нарочно англизируется, по моде? Неужели в свободные часы вовсюкрутит на проселочных дорогах педали бисиклета, несмотря на то что для дам ифинансовых тузов сия забава считается неприличной? На бисиклете по проселочнымэнским дорогам… По уши в провинциальной разъезженной грязи… Лидия с трудомсменила ехидную улыбку на приветливую.

– Душа моя, – сказал Шатилов, предостерегающе улыбаясьжене, поскольку заметил опасный блеск ее глаз, – позволь представить тебеИгнатия Тихоновича Аверьянова, нашего нового банкира. А это супруга моя, ЛидияНиколаевна.

Аверьянов приложился к лиловой лайковой перчатке сухими,словно бы бумажными губами (ей почудилось, что даже шелест послышался), апотом, подняв голову, поглядел в глаза госпожи Шатиловой с некоторымзамешательством:

– Прошу извинить, сударыня, но не оставляет меняощущение, будто я видел вас уже… не припомню где. Боюсь оказаться неучтивым,однако память порою меня подводит… не освежите ли ее?

Лидия Николаевна чуть прищурилась:

– Рада бы, да не могу. Видимо, вы меня с кем-тоспутали. До сей поры мы не виделись, однако полагаю, что знакомство наше неограничится нынешней только встречей. На днях у нас состоится прием, новыйуправляющий должен представиться энскому бомонду, и вы, Игнатий Тихонович,конечно, получите приглашение по всей форме. Надо полагать, проехаться вСормово вам не покажется затруднительным?

– С некоторых пор у нас тут многие лошадок отставили,моторизировались, ну, и ваш покорный слуга в том числе, – сообщилАверьянов.