Слишком красивая - Анна Шнайдер

его мы с Дианой вместе забрали с улицы, заметив, что окрестные мальчишки тренируют на нём меткость и бросают в него камни. Но в прошлом году Пират, к сожалению, умер, а другого кота мы так и не завели. Скорее всего, потому что с тех пор мне на помойке больше никто не попадался.

Да, Джесси своей непрезентабельной внешностью обычной дворовой псины, наверное, будет оскорбительна для взгляда Эдуарда Акопяна. Но что поделать? На самом деле мы тут все вполне себе дворовые, просто Диана похожа на аристократку, а остальные — не очень.

В результате папа отнёс лежанку Джес на балкон и поставил её возле кадок с цветами.

— Надеюсь, ты их не уронишь, когда будешь беситься, — пробормотала я, почесав псину за ухом. Я изначально относилась к этой идее скептически — Джес всегда реагирует на гостей, и проще познакомить её с этим аристократом, а потом удалить на балкон, чем весь вечер терпеть возмущённое тявканье. Но мама с папой надеялись, что Джес быстро успокоится и не станет позорить нас своим поведением. Всё-таки она уже старая и не такая шальная, какой была когда-то. Все тапочки мои сгрызла, как сейчас помню…

— Как я выгляжу, Алис? — спросил папа, глядя на себя в зеркальную поверхность шкафа. Нет, никаких зеркал там не было — просто мама отмыла всё так, что смотреться можно было едва ли не в обои.

— Прекрасно, — ответила я искренне. Светлые брюки, белая рубашка, абсолютно седые пышные кудрявые волосы — как у Пьера Ришара, — по-моему, папа выглядел очаровательно. Я даже не выдержала, подошла и чмокнула его в щёку. — Как голливудский актёр!

— Скажешь тоже, — пробормотал папа, потрепав меня по плечу. — А ты зачем это платье надела? Диана попросила?

— Ага, ты правильно понимаешь.

— Ну, я же знаю тебя. Сама ты подобный кошмар можешь надеть если только на похороны бабушки Дуси.

— А, точно! — Я щёлкнула пальцами. — Вот чьи похороны это были — твоей двоюродной бабушки! Которая называла меня прицепом!

— Не надо повторять чужие глупости, — пригрозил мне пальцем папа. — Хм… Тебе не кажется, что с кухни подозрительно пахнет?

Я шмыгнула носом и возвестила:

— Кажется!

Выяснилось, что мама слегка подпалила свой фирменный персиковый пирог. Ну как слегка… С одного бока он здорово сгорел внизу. В принципе, можно обрезать, но…

— Ох-ох… — качала головой мама, едва не плача от огорчения. — Дианочка расстроится, это же её любимый десерт! Что делать, Алис?

Я вздохнула. Так, воспитательница детских садов! Пока брать дело в свои надёжные руки.

— Идите, отдыхайте пока. А я испеку ещё один пирог. Мука же осталась?

— Да, но… — Мама посмотрела на часы над дверью. — До прихода Дианы и её жениха осталось двадцать минут…

— Ну они же не начнут с десерта, — резонно возразила я. — Так что идите. Телевизор пока посмотрите. Вдруг там что-нибудь интересное идёт? Короче говоря, не нервничайте, я всё исправлю.

Родители удалились, а я взялась за дело. Готовить я любила и умела, но главное — я всё-таки не настолько нервничала, поэтому испортить персиковый пирог была не в состоянии.

Я как раз ставила основу пирога в духовку, когда в дверь наконец позвонили — и сразу после этого в гостиной раздался громкий звон разбившегося стекла.

Ох, надеюсь, это был не графин с черничным морсом, иначе сейчас вместо встречи дорогих гостей придётся срочно отмывать ковёр!

Глава 5. Алиса

Повезло — мама разбила не графин, а всего лишь бокал, решив в очередной раз протереть его от несуществующих пятен. Ну, это с одной стороны повезло, а с другой была катастрофа — потому что таких бокалов под безалкогольные напитки у нас дома в наличии ровно шесть. Считаем по головам — папа, мама, я, Диана, Ева, Эдуард. Шесть. Но теперь на столе находилось только пять бокалов — место, предназначенное для гостя, зловеще пустело отсутствием посуды для морса или воды. Алкоголь миллионер Эдик не пил, потому что сегодня был за рулём, поэтому мы тоже собирались строить из себя трезвенников.

Что делать? Я почесала макушку, сметая осколки бокала в совок, пока родители, слегка подрагивая, будто два холодца на тарелке, отправились в прихожую — открывать дверь Диане и её гипотетическому мужу.

Так, ну для начала стоит сделать очевидное — а именно переставить мой бокал товарищу Акопяну. Но что дальше? Сделать вид, что я на безводной диете? Тогда придётся и не есть, потому что иначе я просто подавлюсь маминым салатом. Хотя салат ещё ничего, может, и проскочит, а вот курица точно встанет поперёк горла. Но других бокалов у нас нет. Если приходили гости, то как-то хватало этой шестёрки, а если вдруг нужен был бокал, я с чистой совестью ставила пивной. Мы же рабочий класс — нам нормально, не развалимся, если морс или сок из пивного стакана выпьем. Но аристократический взор Эдуарда, наверное, подобное оскорбит.

Итак, варианта четыре — граненый стакан, которым мама обычно по дедовскому методу отмеряла муку (я тоже, кстати), пивной бокал, бокал для шампанского или обычная белая чашка. Что лучше?

В прихожей уже раздавались голоса, в том числе Дианкин непринуждённый смех, нежный и звенящий, как колокольчик, и я, чертыхнувшись про себя — некогда рассуждать! — метнулась к шкафу с посудой, молниеносно достала оттуда один из высоких пивных бокальчиков и, протерев его фартуком, поставила перед своей тарелкой. Потом закинула веник и совок на кухню и побежала в прихожую. А то невежливо — мама, папа и Ева там, а я тут.

Да, квартира у нас своеобразная — на кухню обязательно надо идти через гостиную. Из прихожей попадаешь сюда, и только потом можно либо пойти направо — на кухню, либо прямо — в бывшую комнату Дианы, либо налево — в нашу с Евой комнату. Через пару лет, когда сестра пойдёт в школу, будет жить отдельно от меня, в прежней комнате Дианы, ну а пока так.

На самом деле я забыла ещё одну деталь, но осознала это, только когда распахнула дверь и с вежливой улыбочкой шагнула в прихожую, где сейчас теснилась остальная наша семья, плюс Дианкин миллионер. Фартук! Заляпанный мукой и немножко персиковым соком фартук, конечно же, следовало оставить на кухне. Но я так торопилась, что заявилась на первое знакомство с Эдиком в форме прислуги.

Неудивительно, что, увидев меня, наш гость поинтересовался, обращаясь к моей маме:

— Анна Павловна, это ваша домработница?

Я засмеялась от нелепости ситуации. У мамы был настолько обескураженный вид — она