Укради меня - Ольга Мурашова

– я взглянула на юную стилистку так, что она покраснела и больше советов мне не давала, безропотно принеся то, что я попросила, и в нужном размере. Нужный размер я прикинула на глаз – его рост и вес были мне известны. Для этого даже не надо было быть фанатом – такие вещи публикуют на сайте клуба в разделе “О команде”, и даже в Википедии, а если бы я слегка промахнулась – свободный крой это бы простил.

Девчонка-продавщица ловко сложила каждую вещицу идеальным прямоугольником, и сейчас вся стопка на моих коленях смахивала на чёрную пирамиду, подготовленную для какого-то сатанинского ритуала. Там был трикотажные брюки, толстовка, футболка и бельё.

Была у меня и ещё одна проблема – он не говорил по-русски. По-английски говорил, но и этот язык не был ему родным. Собственно, я очень рассчитывала на то, что он знал его максимум на троечку с плюсом, потому что мой английский в объёме программы провинциальной школы был ужасен и категорически не позволял общаться с носителем языка. Я в своё время пыталась учить язык дополнительно, пыталась смотреть какие-то ролики без перевода, но больше, чем на пять минут, меня обычно не хватало – внимание расплывалось и я переставала что-либо понимать, даже если говорили понятно. Все мои усилия закончились пшиком, и если на слух я навострилась догадываться о смысле сказанного по контексту, то сказать что-то самой для меня было очень сложной задачей.

Впрочем, долго общаться я и не собиралась, рвать когти нужно будет очень быстро, что-то вроде "Лети, птичка" я уж как-нибудь выговорю. А если меня будут бить – я точно буду употреблять русский непечатный, как и положено девочке, выросшей в спальном районе. На случай возможной драки у меня был в кармане перцовый баллончик – у таких девочек, как мы, он всегда имеется, но вот пускать его в дело мне до сих пор не приходилось, поэтому за дверью меня ждала полнейшая неизвестность. Встав со стула, на котором я сидела почти без движения весь последний час, я ощутила желание перекреститься, несмотря на полнейшее равнодушие к любой религии.

Пора. Я медленно вдохнула, выдохнула и открыла дверь.

Глава 2.

Он не спал. Ох, это плохо, значит, всё же придется коммуницировать, подумала я, приземляя стопку одежды на стол. Как бы мне к нему обратиться? По имени? Нет, так не пойдёт. Мне вдруг показалось, что имя – это как-то слишком интимно, словно я с таким обращением лезу к человеку в зону комфорта. По фамилии? О нет, это ещё хуже, отдает казёнщиной. Ну что ж, значит, буду на "Эй, ты". Такой вариант меня совершенно не смущал. Я встала на безопасном расстоянии, шумно вдохнула и заговорила, почему-то с торжественной интонацией.

– Не бойся меня. Я пришла освободить тебя. Извини, это была очень плохая шутка.

По моему виску сползла капля пота. Он смотрел на меня, а я на него. Я раньше видела его вблизи всего несколько раз, и каждый раз у меня не было времени его рассматривать. А сейчас сквозь мой страх с чего-то начало пробиваться совершенно неуместное любопытство – другой такой возможности могло и не представиться. Он, казалось, совсем меня не боялся: его тело, бронзовое от загара, было расслаблено, и он умудрялся, сидя на полу и прислонившись боком к стене, выглядеть чуть ли не коронованной особой, несмотря на грязную одежду, сквозь прорехи в которой проглядывала такая же загорелая кожа, что и на открытых участках. И несмотря на верёвки, стягивающие его запястья и лодыжки, вдоль которых тоже тянулись грязные разводы. Землёй были перепачканы даже его спутанные вьющиеся волосы, пшеничные от природы, но сейчас выгоревшие на солнце до цвета чистого золота. Я снова набрала в грудь воздуха и сосредоточилась.

– Я не сделаю тебе ничего плохого. Кивни, если понял.

Я была готова к тому, что он не понял. Но он на секунду замер и все же качнул подбородком. Ладно, провинциальная школа была не так плоха. Да и интонацию свадебного тамады мне удалось в себе удавить.

– Я развяжу тебя. Только не бей меня. Пожалуйста.

На последнем слове мой голос дрогнул. В горле стоял ком, и я с большим трудом произносила слова. Я осторожно двинулась к нему, чувствуя себя водолазом в свинцовых ботинках, в которые, по ощущениям, превратились мои кеды. Он сидел неожиданно спокойно и не спускал с меня глаз. Это ещё больше нервировало. Я присела на корточки и стала распутывать верёвки на связанных за спиной руках. Девчонки постарались на совесть – было ощущение, что кто-то из них служил во флоте. Мои руки било мелкой дрожью, словно от болезни Паркинсона, но я медленно развязывала узел за узлом. Пленник сидел тихо и не дёргался, несмотря на то, что я была очень близко, и мой нос практически утыкался ему в шею, а ноздри щекотал чуть уловимый, но острый запах его пота. Наконец, верёвка поддалась, петли в момент ослабли и он смог вытащить из них руки. Я замерла, готовая отпрыгнуть в любой момент. Но он покрутил затёкшими запястьями и одним резким движением оторвал с лица полоску скотча. После чего начал жадно глотать воздух, всё ещё не издавая ни звука. Это было странно. Я протянула ему пластиковую бутылку с водой.

– Чистая.

Он помедлил, но взял, и тут же свернул с горлышка крышечку, выдув треть воды одним длинным глотком, а отняв, наконец, бутылку от губ, он на секунду прикрыл глаза от наслаждения и снова припал к горлышку. Ни слова, ни крика, только хруст сминаемого пластика. Что-то явно шло не так, но я не могла понять, почему. Перекатившись, он сел спиной к стене, вытянул длинные ноги и теперь, аккуратно отпивая оставшуюся воду, внимательно разглядывал меня. Словно оценивая. Мне стало неуютно под его пристальным взглядом, и я стала распутывать верёвки на ногах. С ногами мне удалось справиться быстрее – морских узлов тут не навязали. Я поднялась с пола и, медленно пятясь, чтобы не терять его из виду, отошла в противоположный угол комнаты, снова вспомнив про водолаза – пока я возилась с верёвками, сидя на корточках, ноги затекли и каждый шаг отдавался в икрах и ступнях так, словно в них впилось по ежу. Моя сумка с вещами уже стояла за дверью. Мне осталась лишь финальная реплика.

– Ты можешь идти. Вот одежда, – моя рука сдвинула чёрную пирамиду