Путь княгини - Нина Петровна Ахминеева

– Господин, в этом высшем учебном заведении учатся исключительно дети аристократов. Не вызовет ли ваше указание волнений?

Борис Васильевич помолчал. Затем с чувством собственного превосходства произнес:

– Об этом еще мало кто знает, но на днях в министерство образования поступил указ его величества «Об организации обучения магическому искусству простого люда». Согласно воле самодержца простолюдины, обладающие должным уровнем дара, имеют право за счет казны получать образование в любом учебном заведении. Срок обучения – один год. Так что, оплачивая обучение этих девиц, я поддерживаю волю государя и экономлю государственный бюджет.

Иван открыл было рот, но тут же захлопнул и отвернулся.

«Жалеет девок», – бесстрастно отметил князь.

А к этим выжившим нелишне будет присмотреться. Вдруг что-то да стоящее? Особенно к той, что держала защитный купол. Если у нее действительно такой роскошный потенциал и она вынесет травлю, можно проявить милость и забрать себе. Покорные одаренные крестьянки в хозяйстве всегда пригодятся.

***

Первый час ночи. Военный госпиталь князя Ростовского

«Синхронизация с носителем успешно завершена. Жизненные и магические показатели в пределах нормы, – прозвучал в разуме равнодушный женский голос. – Восстановить память прежней владелицы тела не представляется возможным».

Прежней владелицы тела? Что за баба опять вещает в моей голове?!

– Эй, Машка, вставай! – настойчиво звал кто-то громким шепотом. – Убогая, просыпайся ты уже!

Меня потрясли за плечо, и я распахнула глаза.

Надо мной нависала взлохмаченная темноволосая девушка. Понять, кто это, удалось не сразу. Но потом дошло: именно эту девушку я накрывала своим телом то ли в прозекторской, то ли в лаборатории.

И чего она меня разбудила? Самой не спится, а в тишине сидеть устала?

– Наконец-то, – буркнула незнакомка, отстраняясь. Усевшись в изножье кровати, девица всмотрелась мне в лицо и пробормотала: – На дуру и правда больше непохожа. Может, и меня вспомнишь?

Сев в постели, я пожала плечами. Вспомнить то, чего в принципе не знаешь, миссия из разряда невыполнимых.

Незнакомка разочарованно скривилась.

– У тебя с башкой всегда были конкретные проблемы. Я Наташка. Лукьяненко. Ты с теткой Матреной жила на отшибе, за балкой, а я в хуторе Большой Лог. Частенько прибегала к твоей мамке за отварами для своих младших сестер. Вечно простужаются. Ну? Совсем никак?

Я покачала головой.

– М-да уж, – разочарованно протянула Наталья. – Слюни больше не пускаешь, а памяти как не было, так и нет.

– Что ты знаешь обо мне? – спросила я осторожно.

– Ничего особого, – пожала плечами девушка. – Тебе, как и мне, восемнадцать. Зовут Машка. Фамилия Иванова. Мамка твоя из пришлых. Приехала с тобой немочной лет семь назад. Поселилась у леса, в захудалом домишке. Травки, коренья собирала. Мази, отвары да настойки целебные из них делала, потом нашим хуторским продавала. На то вы и жили, – убрав прядь с лица, она с тоской продолжила: – А мамка у тебя добрая. Меня привечала, обещала премудростям знахарским научить. Даже без лекарского дара она тебя на ноги поставила. Ты ж только года два как ходить начала. Но мозги тебе тетка Матрена сама вылечить не могла. Говорила, нужен сильный лекарь-менталист. Да где ж такого найдешь?

Новости убойные.

На автомате осмотрелась. По-спартански обставленная комната поразительно напоминала двухместную палату. Я в больнице? Как здесь очутилась? Мысли зажужжали встревоженными пчелами. Вопросы множились, наталкивались друг на друга, требовали немедленных ответов.

Так, стоп. Спешка хороша при ловле блох. Лучше выяснять все поэтапно. Раз эта Наталья Лукьяненко первой начала диалог, то, скорее всего, заинтересована в беседе. Надо просто подождать.

Встала с кровати. Под вопросительным взглядом Натальи босиком подошла к окну. Немного повозившись, распахнула створку. В комнату ворвался напоенный ароматами луговых трав прохладный ночной воздух. Я улеглась грудью на деревянный подоконник и впервые за долгое время глубоко, с наслаждением вдохнула.

Дышать не больно. Какое же счастье!

Заметив боковым зрением движение, обернулась. Подошедшая Наталья оперлась локтями на подоконник рядом со мной.

– Барон проводил опыты над одаренными простолюдинками, – произнесла она. – Мы с тобой к этому садисту попали в один день. Тебя, получается, выкрали, а меня продали.

Все-таки это был лаборатория.

– Расскажешь? – тихо попросила я.

Подняв взгляд к усыпанному звездами небосводу, девушка несколько минут молчала, а после заговорила:

– Неделю назад тетка Матрена прибежала в хутор. Перепуганная, простоволосая. Кричала, что ты исчезла прямо со двора. Упала в ноги к старосте, умоляла организовать поиски. А тот велел ей заткнуться и идти домой. Дескать, убогая дура ушла в лес и там сгинула. Нечего ради такой, как ты, отвлекать занятых людей. Еще и пригрозил, что если тетка Матрена будет докучать, то ее саму посадят за незаконную лекарскую деятельность. А если староста отказал, то все, упрашивать без толку. – Наталья опустила голову и повернулась ко мне. – Я рядом была, своими ушами все слышала. Пообещала тетке Матрене помочь тебя найти и побежала к Лукерье. У нее муж охотник, сыновей взрослых четверо. Надеялась уговорить их прочесать лес. Но меня по дороге перехватил отчим, потащил домой. – Девушка шмыгнула носом. – А там уже слуга немецкого барона дожидается. Плешивый, глазки масленые. Увидел меня и сладко так запел: мол, его господин ищет помощниц по хозяйству с лекарским даром, и я как раз подхожу. Я упиралась, не хотела ехать. Говорила матушке, что без меня ей будет тяжело с шестью мелкими девчонками управляться, я ж за ними-то следила. Но мама развернулась и ушла. Отчим взял деньги, и меня увезли к барону.

Повисла густая, как патока, тишина. Пожалуй, мне впервые реально захотелось убивать. Господи, откуда берутся такие подонки?!

– Меня, как привезли в усадьбу барона, сразу же посадили в темную клетушку. Раз в сутки приносили еду и воду. Никто, кроме того самого слуги, не приходил. Но он ни словечка больше не сказал. Правда, кормил досыта. – Она усмехнулась. – Вчера этот плешивый урод привел худосочного очкарика. Тот что-то мне вколол, и все. Очнулась я на полу непонятно где, сирена орет. Ты лежишь на столе, как дохлая. Я к двери – а она закрыта. Забилась в угол. Страшно было до жути. А потом ты оклемалась и меня спасла. Спасибо, Машка. Век не забуду.

Наталья уткнулась мне в плечо и разрыдалась. Я молча погладила плачущую девушку по спине. По себе знаю: есть моменты, когда слова утешения излишни. Ей нужно выплакаться. Со слезами душевная боль если и не уйдет, то станет слабее.

Наконец, шмыгнув опухшим от слез носом, девушка разжала объятия.

– Шоколадку будешь? – спросила она внезапно. – У меня осталась после ужина.

Я кивнула. Еда –