Мой босс - злодей любовного романа - Марина Орлова

бы узнать причину данной встречи. К несчастью, у меня не так много времени даже на семейные посиделки. Как взрослые и занятые люди, вы меня, наверняка, поймете, — сложила я руки под подбородком, внимательно взирая на осунувшихся людей.

Учитывая, что Эстелла была почти вылитой копией своей матери, которая поразила меня своей моложавой красотой при первой встрече, сейчас ее осунувшийся и поблекший облик, который за два года заметно изменился не в лучшую сторону, вызывал неприятное недоумение, как отражение в искривлённом зеркале.

Так, значит, вот так я могу выглядеть в будущем? Впрочем, это лучше, чем, если я буду походить на герцога.

— Какая наглость! Где твое уважение к родителям? — едва не рявкнул герцог, но впечатления на меня не произвел.

— Уважение? Родителям? — переспросила я негромко. — Мне-то думалось, что я уже два года, как сирота, — напомнила я. — А про уважение... считайте мое здесь присутствие его наивысшим проявлением. Так что, давайте, наконец, прекратим этот семейный фарс, и просто скажите, что вам от меня нужно, — нетерпеливо поторопила я, начиная осознавать, что эта встреча может оказаться пустышкой, не стоящей моего времени.

Герцогиня предусмотрительно положила ладошку на дрожащий от напряжения кулак супруга и предостерегающе посмотрела на него. Тот выдохнул и, расправив плечи, с непередаваемым высокомерием заявил:

— Говоря об этом. Мы с твоей матерью посовещались и решили дать тебе еще один шанс, ведь ты — наш единственный ребенок, — произнес он с видом барина, который бросал кости со своего стола холопам.

Не знаю, чего они от меня ожидали, но я не шелохнулась и лишь нахмурилась, начиная подозревать подлянку. Потому, видимо, не услышав возгласов радости от меня, герцог окинул меня взглядом и решил повторить с пояснениями:

— Мы собираемся вернуть тебя в семейный реестр, — доступно разъяснили мне, но вот беда, основной эмоцией на моем лице оказалось лишь недоумение. — Ты понимаешь, что я имею в виду? — сдался отец Эстеллы, решив, что его дочка сломалась на радостях.

— Понимаю, — спокойно кивнула я. — Как и то, что взамен вы от меня чего-то хотите. Иначе первое и столь странное проявление родительской заботы за два года обосновать не могу. Начинайте сразу с условий, пожалуйста, — вздохнула я терпеливо.

— Ты... - едва не подскочил на месте герцог, но его опередила герцогиня и затараторила:

— За эти два года мы все должны были многое обдумать. Да, мы были довольно резки в своем решении исключить тебя из семьи, и не учли твоих чувств, — как настоящий дипломат начала герцогиня издалека. И, вроде, говорила складно, но чувство внутреннего напряжения меня не покидало. — Ты была юна, росла и воспитывалась дома, потому неудивительно, что переволновалась из-за резких перемен и необходимости уехать в чужой дом и к другим людям. Нам очень совестно, что мы давили на тебя и осознали твои чувства так поздно.

— Серьезно? — с подозрением и удивлением нахмурилась я.

— Конечно, — с чувством заверила меня герцогиня, а после рывком, как у ястреба, схватила меня за руку. — Ведь ты — наша дочка, и мы тебя любим, какие бы ошибки ни совершала, — с преданностью смотрела она в мои глаза.

— В общем, — прочистил горло герцог. — Ты можешь вернуться домой.

Это что еще за карусель неслыханной щедрости? Неужели те, кто был настолько тщеславен, что оказался готов продать дочь, сейчас искренне раскаиваются? Возможно ли, что я в них ошиблась?

— То есть, вы примите меня без условий? — решила я прояснить ситуацию.

Не то, чтобы я горела желанием жить с незнакомыми людьми в разорившемся поместье, от лоска которого остались лишь воспоминания. После комфортабельных условий в поместье босса, менять их в худшую сторону не хотелось. В этом плане мой домик на курорте значительно лучше: уютный, небольшой, но новый и свой! Жить нахлебницей у незнакомых людей не хочется, потому едва ли соглашусь на предложение герцога съехаться. Однако, если меня снова сделают аристократкой, это может облегчить мою жизнь, а с этими двумя... не вижу ничего плохого, чтобы придерживаться нейтральных отношений. Как знать, может, если они окажутся порядочными людьми, я и позволю им погостить на моем курорте...

— Разумеется, тебе придется уйти от этого... Нокса, — дернулась я от первого... условия. Я, вообще-то, и без того сегодня последний день у него на службе, однако пояснять этот момент резко расхотелось.

— Почему же я не могу работать? — спокойно уточнила я, но свою ладонь из цепких пальчиков «маман» невзначай забрала, сделав вид, что собираюсь разрезать мясо на тарелке.

— Где это видано, чтобы аристократка твоего статуса работала? — сварливо заметил герцога. — Мы и так не знаем, как людям в глаза смотреть за то, что ты два года была на побегушках у этого демона.

Мясо я разрезала, но есть его резко расхотела, потому приборы отставила и внимательно посмотрела на «родителей».

То есть, ходить в лохмотьях и пытаться торговать семьей — им совесть позволяет, а работать и иметь работающую дочь — тут же позорит их честь? Чего им подобная принципиальность стоила? Тем, что они чинят свою старую одежду и явно недоедают, судя по тому, как исхудали их лица? Ни в жизнь теперь не поверю, что они запустили себя из беспокойства за свою кровиночку.

— Что плохого в том, чтобы зарабатывать деньги? Я занимаюсь честным трудом, за который мне хорошо платят. Более того, герцог Нокс оказался замечательным работодателем. Грех на него жаловаться.

— Как ты смеешь защищать его в моем присутствии? Постыдилась бы хотя бы перед матерью! — вспылил герцог.

Так, а вот это уже интересно. Нокс, конечно, пользуется не самой лучшей репутацией в высшем свете, но не настолько, чтобы его так люто ненавидеть. Тем более Мериголдам, с которыми, насколько мне известно, Ноксы уже давно никаких дел вместе не ведут.

— Не понимаю, что в этом такого, — продолжала я сохранять спокойствие, разменивая его на нервные клетки, которые тратились с геометрической прогрессией. — Почему я не могу работать на него? Не припомню, чтобы была

какая-то уважительная причина мне держаться от Нокса подальше...

— Ты спятила?! — взвыл герцог, привлекая внимание других гостей.

— Сохраняйте достоинство, Ваша Светлость, иначе позором семьи стану не я, — холодно предупредила я «родителя».

— Стелла, — позвала меня герцогиня. — Как ты можешь такое говорить? Разве