Прощай, неразделённая любовь - Марина Галс

Губы его были плотно сжаты, взгляд устремлён куда-то мимо меня. И только лёгкое напряжение в скулах выдавало, что он осознаёт неловкость ситуации.

— Добрый вечер, — вежливо поздоровалась я с блондинкой и повернулась к бывшему боссу, демонстративно отстраняясь на шаг, чтобы подчеркнуть дистанцию между нами.

— Иван Александрович, — довольно сухо обратилась я к нему, — я обязательно учту все ваши рекомендации при составлении искового заявления. Уверена, они окажутся очень полезными.

Мой голос звучал на удивление ровно, без дрожи. Идеальная деловая интонация, будто мы всего лишь коллеги, обсуждающие скучный документ.

— Извините, что оторвала от семейных дел.

Слово «семейных» прозвучало с лёгким ударением, и я заметила, как девушка, чьё появление стало для меня полной неожиданностью, настороженно посмотрела сначала на него, потом на меня. Соколов слегка напрягся, но тут же взял себя в руки, мастерски, как он умел.

— На этом, думаю, наше сотрудничество можно считать оконченным, — сказала я, подводя черту не только под рабочими отношениями, но и под двумя годами своей безответной любви к этому человеку.

Хватит с меня.

Они смотрели на меня молча. Блондинка — с немым изумлением, будто не могла понять, кто я такая и откуда взялась. А Соколов… В его взгляде читалось унылое отчаяние, но не из-за потери меня, а из-за того, что очередная игра завершилась не в его пользу.

Он понимал, что проиграл. Что очередной аппетитный кусочек ему на этот раз не перепал. Ускользнул прямо из рук!

Но я больше не собиралась играть по его правилам.

***

Стрелой вылетев из подъезда, я быстро зашагала тротуару, едва сдерживая дрожь в коленях. Вечерний воздух был прохладным, но мне хотелось вдохнуть его глубже, чтобы вытеснить из головы всё, что только что со мной произошло. Хотелось сбежать отсюда, забыть всё, как страшный сон.

Но не успела я дойти до угла дома, как за спиной послышались торопливые, шлёпающие шаги. Даже не оборачиваясь, я поняла, что это Соколов бросился вдогонку за мной.

— Свет, постой! — раздался чуть запыхавшийся голос Ивана. — Не убегай, давай поговорим! Я всё объясню!

Я с негодованием обернулась, готовая вылить на него всю накопившуюся ярость, и… едва не прыснула от смеха. Соколов, всегда такой безупречный на людях, сейчас даже не потрудился переодеться. Он стоял передо мной всё в том же шёлковом халате цвета ночного неба. Вместе с домашними тапочками и взъерошенными волосами это выглядело довольно нелепо.

Редкие прохожие замедляли шаг, бросая на него недоумённые взгляды. А один мужчина в строгом костюме даже покрутил пальцем у виска. Но Ивана, кажется, это ничуть не смущало. Он был из тех людей, кто умел не обращать внимания на чужое мнение.

— Пойдём домой, — он шагнул ближе и крепко вцепился в моё запястье. — Продолжим нашу встречу. Она уже уходит. Всё хорошо. Не бери в голову!

Его глаза, обычно такие уверенные, почти хищные, сейчас смотрели на меня с наигранной покорностью, как у пса, который знает, что провинился, но надеется, что хозяин простит. Раньше я бы растаяла от такого его взгляда, но теперь внутри поднялась лишь волна раздражения.

— Нет, Иван Александрович, — глядя прямо в его глаза, ответила я. — Это она останется, а я уйду. Мне в вашем доме больше делать нечего.

Мои слова прозвучали чётко и холодно. Впервые за всё время нашего знакомства я не дрогнула под его взглядом. Не попыталась смягчить свой тон.

— Считайте, всё, что произошло между нами, было одной большой ошибкой, — произнесла я, выдержав небольшую паузу. — Странным недоразумением. Не более того!

Я вырвала свою руку из его цепких ладоней, ощутив, как его пальцы на мгновение сжались, словно он ещё надеялся, что я передумаю. Но нет. Я развернулась, намереваясь уйти и оставить этот абсурдный спектакль позади.

Однако Соколов, шлёпая тапочками по асфальту, быстро догнал меня и перегородил путь, широко расставив руки.

— Не так быстро, Светик, — сказал он своим низким, завораживающим голосом, от которого у меня прежде сладко замирало сердце.

Только в этот раз я уже не млела от его «волшебных» интонаций. Былая магия Ивана Соколова внезапно перестала действовать, будто кто-то щёлкнул выключателем, и теперь я видела его таким, каким он был на самом деле. Не романтическим героем, а жалким манипулятором, который думает, что по-прежнему держит меня на привязи.

Глава 40

— Дай, хотя бы объясниться! — продолжал настаивать Иван с нескрываемой досадой в голосе. — Поговорить-то мы можем?!

Я остановилась, чувствуя, как внутри меня борются усталость и последние остатки гнева. Зачем? Что он может сказать такого, что не окажется очередной уловкой, попыткой вывернуться, как всегда?

Но, тяжело вздохнув, я всё же подняла на него глаза. Пусть уж договаривает. Не скандалить же с ним на улице.

— Ну, хорошо, говорите, Иван Александрович, — подчёркнуто сухо отчеканила я каждое слово. — Только, предупреждаю сразу, это вряд ли что-то изменит.

Он в лёгком недоумении пожал плечами, будто не ожидал такого тона, а потом внезапно рассмеялся, как-то громко и неестественно.

— А чё это ты снова на «вы»? — Его взгляд игриво скользнул по моему лицу, явно желая разрядить обстановку. — К чему этот официальный тон? А, Светик?

Он снова это сделал. Снова попытался перевести всё в шутку, сделать вид, что ничего серьёзного не произошло. «Всего лишь маленькое недоразумение! Ну, подумаешь, с кем не бывает!» — говорила его самодовольная ухмылка.

Но я не собиралась играть в эти игры.

— Говорите, Иван Александрович, что хотели, — нетерпеливо оборвала я, давая понять, что не расположена сейчас шутить.

Соколов поморщился, наконец осознав, что на этот раз его обычные уловки не сработают.

— Свет… — он на мгновение задумался, подбирая правильные слова. — Понимаешь, я совершил глупость. Большую ошибку...

— Это вы своего будущего ребёнка называете ошибкой? — с лёгким сарказмом поинтересовалась я, но на самом деле внутри меня сейчас говорили горечь, разочарование, даже жалость к ещё не рождённому малышу. — А не задумывались о том, что когда-нибудь и он посчитает своего отца ошибкой? Глупой, досадной, не стоящей внимания ошибкой?

Иван нахмурился. Ему явно не понравилась обличающая правда, прозвучавшая из моих уст.

— Ну, чё ты сразу... — он замялся, нервно взъерошил волосы рукой. — Я же