Беда опера Тихого, или Женюсь на тебе, рыжая - Ульяна Николаевна Романова

— Он мне не…

— Хватит! — рявкнул я.

— Я просто просила узнать все о ней. И о вашем сыне! — не сдержалась Вика.

— Узнала?

— Не успела, — маска с бывшей жены сорвалась, — но ты мой муж, и я сделаю все, чтобы сохранить нашу семью.

— Викуля, — так ласково позвал я, что на том конце провода икнули, — если ты к ней подойдешь ближе, чем на километр, я вспомню про все мутные схемы твоего любимого младшего братика. И закрою его. Ты меня знаешь, я слова на ветер не бросаю. А еще сдам СБ все, что я знаю о нарушениях твоего нелюбовника. Расскажу чекистам, какие схемы он мутит и как разваливает дела. Даже суммы могу назвать. А теперь скажи мне: ты все еще хочешь сохранить нашу семью?

— Ты… Да как ты…

— А вот так. Не люблю, когда трогают мое. А теперь начнем разговор заново. Почему ты уехала? И не смей мне врать!

— Я…

— Быстрее! — жестко потребовал я.

— Да пошел ты! Сволочь ты, Тихий.

— Да ну? Пять минут назад был любимый, а теперь уже сволочь? — иронично протянул я. — Вика, заканчивай свои игры. Ты знаешь: если начну играть я, то тебе это очень не понравится.

— Я не знаю. Валера, он… Нервный был в последнее время, что-то происходило, и он сказал, что, если начнутся какие-то проблемы, я должна сразу уехать. Им СБ заинтересовалась, а я не стала ждать, что будет дальше, и уехала. Я ничего не знаю, Леш. Про его дела. При мне он ничего не говорил.

— Он тебя о чем-то просил? Что-то сделать, передать, сохранить у себя?

— Просил однажды заехать к его другу и забрать у него какую-то флешку.

— Адрес друга! — рявкнул я.

— Не помню, у ЦУМа, в центре. Кажется, проспект Мира. Леша, если меня в чем-то обвиняют, то на допросе я буду все отрицать.

Возле ЦУМа жил Дима…

— Да кому ты нужна, — сплюнул я.

— Мне можно возвращаться?

— Делай что хочешь, — отмахнулся я, сбрасывая вызов.

Получается, что Щукин и наш Дима работали вместе, так? И флешка хранилась у Щукина, пока Дима водил нас за нос, боясь, что у него могут ее найти? А отправил он ее через Вику, чтобы не оставлять следов в интернете?

А когда этим делом занялся я, то Щукин стал копать под меня. Моих ночных фей к себе вызвал и отправил кузнечика с заявлением именно ко мне в надежде отвлечь от того, что они собирались сделать? И мелко отомстить за сломанную челюсть и два ребра…

Тогда выходит, что Диму убрал он? Зачем? Помешал? Исполнил свою роль?

Я припарковался у отдела и сразу же отправился к Сан Санычу.

— Как наши дела? — с порога спросил я, забыв поздороваться.

— Краславского сегодня взяли, — задумчиво ответил товарищ подполковник.

— Это хорошо. У меня новые сведения.

Я рассказал Сан Санычу все, что узнал от Вики про Щукина.

— Нам нужно его допросить, — закончил я свою речь.

— СБ его взяли не за это дело, — побарабанил пальцами по столешнице Саныч.

— Вы узнали, за что?

— Нет, но кое-кто сказал, что на него донесли серьезные ребята из МВД, просили проверить, — со значением посмотрел на меня шеф.

— Ничего не понимаю.

— Я тоже. Но Щукина прищучили, и серьезно. Серьезным ребятам он помешал. И нам никто не скажет пока, чем конкретно. Я передам твои сведения кому нужно, дело ведет мой хороший знакомый. Можешь расслабиться, Тихий, мы почти победили. Краславский дает показания, я контролирую ситуацию. Занимайся своими делами. И спасибо за помощь!

— Рад стараться, — задумчиво ответил я, разворачиваясь на пятках и выходя из кабинета.

Моя интуиция вопила, что ничего не нормально, но интуицию к делу не пришьешь.

Краславский, Щукин, кузнечик и Витя дают показания, Дима на том свете, Дианка пришла в себя. Кажется, что действительно все закончилось, но меня не покидало чувство, что чего-то не хватает.

Я вернулся в свой кабинет, и меня сразу же вызвали на убийство. Пришлось на время выбросить дело Краславского из головы и заниматься текучкой.

А вечером мне позвонила Хиросима.

— Привет, Тыковка, — нежно ответил ей.

— Леша, ты можешь приехать сейчас в больницу? — виновато попросила она.

У меня вся жизнь перед глазами пронеслась, а фантазия выдала худший сценарий. В тот момент я уже несся к своей машине, выясняя у рыжей прелестницы, в какой конкретно она больнице…

Глава 35

Серафима

Мы стояли в холле больницы, переминаясь с ноги на ногу. Юлька нервно кусала губы, Марк что-то смотрел в телефоне, на его плечах висела огромная сумка с тканями. Я торопила время в ожидании опера Лехи, а трое наших конвоиров с нашивками «охрана» бдительно следили за тем, чтобы мы никуда не сбежали.

Опер Алексей ворвался подобно вихрю, взбаламутив всех. Регистратор за стойкой неодобрительно на него покосилась, бабушки, сидящие на стульях возле стены, вздрогнули, одна из них даже перекрестилась.

Наша охрана напряглась, но им хватило одного взгляда на злющего опера, который с неотвратимостью кармы надвигался на нас. Он подошел ко мне, хаотично ощупал на предмет ушибов, ничего не нашел и пристально посмотрел мне в глаза.

— Полиция? — важно уточнил у него пожилой охранник, который сегодня был еще и нашим конвоиром.

Леха молча достал «корочки» и рявкнул, забыв оправдать свою тихую фамилию:

— Какого хрена?

Меня он в тот момент так крепко прижимал к груди, что я не то что говорить — я дышать-то могла через раз.

— Леша, — прокряхтела я, — клянусь, мы не специально!

Опер отпустил меня, дав глотнуть воздуха, а заодно и возможность оправдаться, я же виновато и очень быстро затараторила:

— Юлька заказала ткани у приятельницы из соседнего города. Та должна была передать все это междугородним автобусом.

Юлька в качестве доказательства показала на свой баул.

— И чтобы не ехать одной, взяла меня и Марка, — продолжала я.

— Угу, вместо гужевого осла, — важно вставил друг.

— И чтобы нам было не страшно, — назидательно заметила я, нахмурив брови. — Я все помню, что безопасность превыше всего.

Глаза опера встретились на переносице, а на лице появилось непередаваемое выражение скорби и какого-то мученического принятия.

— Вот, — продолжила я, — мы приехали на автовокзал и ждали автобус, на котором Карина передала Юльке посылку. Посылку забрали, а когда обратно шли, там мужик стоял в сторонке, нервный такой, смотрел опасно так с неприязнью. И знаешь, как будто он очень нервничал, у него даже лицо пятнами пошло, когда он нас увидел. Дергался весь, дышал